Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - [113]

.

Бессилие власти в предупреждении преступлений, в раскрытии и в поимке преступников заставляло население прибегать к самообороне и самосуду. Поэтому процветание самосуда в виде кровной мести можно было поставить в вину не только населению, но и слабости местной власти, в следствии её недостаточной организованности. Следовало бы признать за аксиому, что не может быть правильного правосудия там, где судьи изображают из себя глухонемых, т. е.не знают ни местного языка, ни местных обычаев, ни веры, ни своеобразных условий местной жизни[1063]. Чеченец Ахмат-хан Баев из Шатоя, побывавший по суду за «кровные дела» несколько лет в Сибири, искренне говорил, что там ему жилось лучше: «Работа есть, деньги есть». Он сожалел, что чеченец не имеет выхода на русские просторы[1064].

Император, по положению Кавказского комитета от 28 ноября 1863 года разрешил ссылаемым в Сибирь на водворение уроженцам Кавказа выдавать ежегодно по 57 рублей 14/2 копейки на довольствие. Руководство Сибирского края добилось того, чтобы данная сумма выплачивалась не всем ссылаемым горцам, а лишь тем, которые не могут зарабатывать себе средства на жизнь по болезни или дряхлости[1065]. Горцев чаще других жителей области высылали в отдалённые российские губернии и Сибирь. Высылка из края была введена в 1868 году по распоряжению главнокомандующего Кавказской армией. Это наказание применялось к признанным виновными в таких преступлениях, за которые по Уложению о наказаниях полагались каторжные работы или ссылка на поселение. Каторжные работы заменялись обыкновенно ссылкой в Сибирь навсегда, а ссылка на поселение — высылкой во внутренние губернии России на срок[1066].

Начали ссылать «вредных и преступных жителей из туземцев» ещё в 1862 году, осуществлялось это административным порядком, по соглашению с наместником на Кавказе. В 1864 году главнокомандующий Кавказской армией предложил вместо ссылки определять горцев на службу в действующие войска вне Кавказа на срок от 4 до 10 лет. Таким образом руководство хотело сэкономить средства и установить спокойствие в крае, т. к. большинство горцев считало что у них состава преступления не было, т. к. они действовали по обычаям, из-за удальства или пытаясь сохранить свою честь или честь своей семьи, рода. Однако вскоре выяснилось, что отдача лиц гражданского ведомства за преступления в военную службу окончательно отменена ещё в марте 1860 года. По мнению Гос. совета «…Армия не может быть местом ссылки и наказания для преступников». В силу этих причин осуждённых горцев стали отдавать в арестантские роты гражданского ведомства; или ссылать их в Сибирь, или же использовать их на государственных работах: проведении Ладожского канала, очищении форваторов судоходных рек, проведении шоссейных дорог[1067]. Главнокомандующий мог по представлению начальника области высылать подозрительных лиц за пределы Кавказа на основании ст.478 Свода военных постановлений. И только 8 марта 1868 года наместник Кавказа ввёл порядок, по которому при назначении горцам видов и сроков ссылки следовало руководствоваться Уложением о наказаниях[1068]. Высылка, не смотря на то, что она признавалась во всех европейских кодексах, а также упоминалась в Уложении о наказаниях — наказанием, и притом довольно крупным — в России не считалась. Её чаще называли полицейской мерой, принимаемой для предупреждения повторного преступления. При этом конечно, забывали, что ссылка для многих являлась карой равной даже смертной казни — из-за болезней, климата, языкового барьера, отсутствия средств к существованию[1069]. Когда горцев выселяли из области за проступки, числящиеся за ними недоимки должны были выплатить правительству оставшиеся их сородичи[1070]. Только в 1875 году издержки по переселению горцев из Терской области в другие регионы были отнесены на счёт государственной казны, а до этого времени ссыльные терпели многочисленные бедствия на пути к месту несения наказания. В 1893 году на Терскую область были распространены правила об административной высылке в Восточную Сибирь лиц из горского населения, обвиняемых или подозреваемых в кражах лошадей, скота или другого имущества[1071].

Довольно часто осуждённые, не дождавшись разрешения вернуться на родину, самовольно покидали места лишения свободы. Горцы, проработавшие на каторге в Табольской губернии по 8–10 лет бежали через необозримые киргизские степи в Бухару, оттуда отправлялись в Ташкент и Мешед. Попавшие хоть раз в киргизские палатки беглецы уже считали себя вне опасности. Возвратившиеся через Среднюю Азию на родину горцы в большинстве случаев вели себя тихо и скромно, рассчитывая исходатайствовать себе помилование [1072]. Через год-два пребывания на каторге горцы совершали многочисленные побеги не только из Сибири, но даже с острова Сахалин. Сибирская железная дорога значительно облегчила и ускорила возвращение беглецов на Кавказ[1073].

Родственники, переживая за своих близких, обращались в различные инстанции с прошениями о помиловании. Император Александр II иногда давал такое разрешение на досрочное завершение сроков наказания горцев. В 1870 году в Курскую губернию, под надзор полиции были высланы Дуда Базукаев, Тепсурко Борзукаев и Мурад Лечиев. Жители села Старый Юрт составили приговор сельского общества, в котором поручились за будущее добропорядочное поведение высланных односельчан и ходатайствовали о досрочном возвращении их на родину. Весной 1873 года император разрешил вернуть осуждённых домой