Чеченский этап - [41]

Раз, а то и два раза в неделю в их пересыльный пункт стали приезжать «покупатели», такое им дали прозвище. Всех строили в одну шеренгу, а они шли вдоль строя и выбирали себе людей, работников, которых потом забирали с собой. Татьяна, как все, выходила на такие построения, естественно, с детьми, и мало кто останавливался около нее. С двумя детьми женщина никому из приезжавших была не нужна. Набирали крепких мужиков на прииски, на строительство дорог, как правило, всех увозили в поселки Северо-Енисейского района. Через месяц Татьяну определили на кухню, где она первый раз испекла хлеб. Привозной черный хлеб был черствый и не лучшей выпечки. Поэтому комендант разрешил ей постряпать и результатом был приятно удивлен. Хлеб Татьяна испекла очень вкусный. А главное, он был свежий, а кто не мечтал откушать горячего хлеба? Понравился хлеб и приезжавшему с проверкой лагерному начальству. Решили хлеб свой печь постоянно. Специально для этого дела привезли, вернее сказать, с молчаливого согласия начальства умыкнули с одной грузовой баржи пару тысяч кирпичей для печи и печника выписали, аж из Енисейска. Татьяне дали помощников, она наладила работу небольшой пекарни так, что хлеб ее стали даже увозить в район. Специально заказывали. Отношение к ней заметно изменилось, с разрешения коменданта она уже не выходила на проверки и построения, поскольку с трех ночи работала, чтобы свежий хлеб был на столах уже к завтраку. Люди в пересыльном пункте долго не задерживались, баржи регулярно подвозили новых и новых ссыльнопоселенцев из необъятной российской земли. Бурно развивающийся Север требовал рабочие руки и жизни… Короткое лето заканчивалось, и как-то вечером комендант вызвал Татьяну к себе в построенную уже из кругляка комендатуру.

– Ссыльная Акеева прибыла по вашему приказанию, – войдя в кабинет коменданта, доложила Татьяна.

– Садись, Татьяна Сидоровна, вот чаю тебе приготовил, попей.

– Спасибо, но я лучше в землянке со своей детворой попью…

– Зря ты, я от чистого сердца угощаю, вот печенья детям возьмешь и варенья.

– Спасибо, – сказала Татьяна и присела к столу.

– Посмотрел я тут твое личное дело, таких, как ты, тысячи. Да, подставил тебя твой муженек, – ухмыльнулся он и открыл лежавшую перед ним тонкую папку.

– Я ничего о нем не знаю, это правда… – прошептала Татьяна. – Что с ним случилось?

– Что случилось? Да не случилось. Понимаешь, Татьяна Сидоровна, случилось – это когда случайно на голову кирпич падает, а тут другое. Перешел твой муж на сторону врага, власовец он.

– Не может такого быть!

– Может. Таких, как он, тоже не одна тысяча. Если быть до конца честным, в материалах его дела прямых доказательств этого нет. Но вот один свидетель есть, который с ним служил в одном взводе и который видел его в плену, в колонне тех, кто присягнул генералу Власову.

– А если он ошибся? И что тогда?

– В числе убитых и раненых твой муж, к сожалению, не значился, значит, попал в плен, ну и, соответственно, свидетельские показания на него. Потому ты здесь. Ты чай-то пей, пей. Я это тебе к чему все рассказываю?

– К чему, гражданин начальник? – глядя прямо в глаза коменданту, спросила Татьяна, приготовившись к худшему.

Надо отметить, что здесь, в пересылке, она наконец пришла в себя и как-то успокоилась. Она делала свое дело, пекла хлеб, дети были сыты и здоровы, и она как-то расцвела. Очень красивое лицо, большие глаза и брови вразлет, полные губы и стройная фигура стали привлекать внимание мужчин. Она это чувствовала, но никак не реагировала на вожделенные взгляды и неуклюжие комплименты. Она была до сих пор верна своему Ивану, хоть и понимала, что надежды на его возвращение практически не было. Прошло уже столько тягостных лет разлуки. Просто ей, наверное, еще не попался мужчина, который бы смог стереть в ее памяти мужа, если это вообще возможно. Дочка и сын, его кровиночки, всегда были рядом с ней, и в их чертах она узнавала его, любимого и родного. Она очень боялась, что комендант, которого она искренне уважала, начнет к ней приставать.

– А к тому, Татьяна, что ты одна с двумя детьми…

«Ну все, началось, – подумала Татьяна. – Все мужики одним миром мазаны…»

– …оставаться здесь на зиму не должна, – закончил свою мысль комендант. – Зимой здесь народу поубавится, а то и вообще закроется пересылка, надо тебя куда-то определять. Ты на построения выходи, когда «покупатели» приезжают, может, кто заберет с собой, – сказав это, он закрыл ее личное дело и посмотрел ей в глаза. – Красивая ты баба, жаль, что ссыльная, а то бы я за тобой приударил. Ну да ладно, вижу, чай в тебя не идет, печенье забери с вареньем детям своим и иди уже.

– Спасибо, – ответила Татьяна с облегчением и вышла из кабинета. Печенье и варенье взяла, грех от такого отказываться, ребятишки сладкого давно не пробовали…

Кольша. Енисейская тайга

Похоронив убитых, Кольша даже не стал есть, хотя было пора перекусить. Он вдруг подумал, а что, если эти беглые сойдут на развилке с ручья и пойдут по тропе, которая их выведет аккурат к его деревне? Они убийцы, они звери! Кольша с горечью вспомнил, как он тогда не успел предупредить своих о беде, об отряде НКВД, идущем в деревню, и люди погибли. Теперь он успеет. Бросив всю поклажу у ручья, Кольша чуть ли не бегом бросился по тропе к своей деревне. Надо упредить, надо подготовиться и встретить этих убийц как положено. Арчи устремился вперед, и только изредка Кольша замечал впереди его любопытную морду. «Ты как, хозяин, поспеваешь за мной?» – как бы спрашивал пес и тут же срывался с места. Кольша понимал, что он может успеть обогнать зэков только в одном случае: если преодолеет весь путь без остановки. Это было тяжело, но он это сделал.