Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - [30]
С «Уралов» спрыгивали омоновцы и сотрудники ЦС. Сидящие в УАЗах оперативники выходить не торопились, ограничившись распахнутыми дверцами. Бойцы в «буханке» тоже не дёргались, они знали, что приданы к операм, для отдельной работы.
Пятёрка командиров, о чём-то договорившись, распалась на части. Кутузов пошёл к машине Рябинина. Луковец, вентилируя руками, что-то объяснял выстроившимся группам боевого порядка. Молодой лейтенант, зажав планшет под мышкой, побежал к БМП. Майор и Жоганюк остались на месте, что-то дотирая.
— «Краб-2», ответь «Краб-1»! — хрипнула рация у Катаева в верхнем кармане разгрузки.
— На связи, — не вынимая, нажал на манжету опер. Его вызывал Рябинин.
— Снимаемся двумя, вы за мной… Как понял?
Костя понял, что на псевдозадержание уходила машина оперов и «буханка» омоновцев.
— Понял тебя…
Выглянув из открытой двери, он лоб в лоб столкнулся с подошедшим Луковцом.
— Так я остаюсь, вы снимаетесь… Зомби ты за старшего, — заглянув в салон сказал он водителю, — Костян, рули куда-чего, — вернулся он к Катаеву.
— После Ханкалы — сразу на базу.
— С Богом! — Сергей захлопнул дверцу и пошёл к неровным шеренгам.
— Давай за ними, — показал водителю на разворачивающуюся машину Рябинина, Костя. Зомби молча кивнул и начал повторение манёвра.
Всё тот же боец на КПП «Визиря», завидев за пыльной лобовухой лицо Рябинина, поднял шлагбаум.
Сергей заворотил машину на привычное место, подальше от лишних глаз. Зомби пристроил «буханку» рядом. Бескудников, Долгов и Таричев наконец-то поздоровались с Катаевым, пока Рябинин пошёл на поиски офицеров «Визиря». Минут через пять он появился вместе с Андреем. Офицер, оторванный от тренировки, был по пояс раздет, а всё его, увитое словно канатами тело, покрылось бисеринками пота.
— На всякий случай всем «здрасте», — не тратя времени на пожимание рук, поприветствовал прибывших Андрей.
— Где клиенты? — сразу перешёл к делу Рябинин.
— В «Хилтоне» — улыбнулся «Визирь», — машину с парковки заберёте или гостей?
Серёга задумался.
— Сейчас решим… Бес! Саня! — позвал он парней и, обращаясь к Косте, добавил: — пойдём в сторонку…
Опера, чуть отойдя в сторону, замкнулись в кружок.
Андрей, пользуясь паузой, ушёл в палатку переодеться, Омоновцы с интересом наблюдали тренировку «Визирей».
— Здесь работать будем или к нам повезём? — Рябинин оглядел всех присутствующих.
— Давайте машину прошманаем, заодно проверим на месте ли игрушка, — предложил Катаев.
— Есть что зарядить-то? — включился в тему, постоянно грешивший у себя в ОБНОНе, Бес.
— Да тут этого добра… — Костя обвёл рукой вокруг, — да у меня ещё «пакет» остался…
— Пошли вместе, — Бес снял с плеча автомат и протянул Таричеву, — подержи, Санчо… мастер-класс покажу…
Подошедший и переодетый Андрей протянул Рябинину пачку каких-то удостоверений.
— Глянь… Из карманов выгребли.
— Андрюх, где машина? — спросил Костя.
— Пойдём, — увлёк за собой Андрей. Рябинин, чтобы не терять время, по дороге рассовал часть документов Долгову и Таричеву.
— Посмотрим, чего там…
— Помоги, Костян, — Андрей взялся за угол брезента, накрывшего кузов «семерки», когда, вильнув пару раз между палатками, они оказались на «паркинге».
— Давайте в темпе, — кивнул на машину Рябинин, обращаясь к Бесу, — времени мало…
Костя принялся осматривать водительскую сторону, Бескудников пассажирскую.
— Давай пакет, — протянул он руку.
— Держи, — вытащил требуемое из бокового кармана штанов, Катаев, — нашёл куда?
— Здесь столько нычек, — усмехнулся бывалый борец с наркотиками.
Костя, вспомнив каракули Тимура о тайниках, достал нож и потыкал им в спину водительского кресла. На третий тычок остриё стилета, скребнув, соскользнуло с чего-то железного.
Не обманул, — хмыкнул про себя Костя и, взявшись обеими руками за подголовник, вытащил его из спинки. Так и есть. Верх сиденья, скрываемый подголовником, оказался с, еле заметной прорезью, ушитый редкими стяжками. Прорвав рукой швы, Костя просунул ладонь и нащупал рукоятку пистолета. Осторожно, словно хрустальную вазу, он вытащил из полости мечту каждого чеченца — АПС.
— Опа! — стоящий за спиной Рябинин, чуть не выронил из рук пачечку документов.
На его памяти так нагло, в глупом тайнике, оружие не возил.
— Ни хера себе! — прокомментировал, подняв голову, шарящий под бардачком Бес.
Бросив пистолет на сиденье и, прикрыв его снятым подголовником, Костя выпрямился и повернулся к Серёге.
— И что теперь? — спросил он, имея в виду обещание данное Тимуру.
— Обманывать нельзя, — протянул тот.
— Но и гарантий никто не даст, что из этого ствола уже навалено народа и ещё навалят…
— Это понятно… Бл… но обманывать…
— Может сказать, что ствола не было? Что с документами-то?
— Левак похоже… Права точно…
Формальные основания для задержания есть. Но и Катаев, и Рябинин прекрасно понимали, что передача пистолета Тимуру, как минимум, серьёзное должностное преступление. С другой стороны не сдержать слово возможно только один раз. После этого с тобой никто работать не будет. Тот же Тимур, это нельзя исключать, узнает, что ствол всё-таки был, а опера его банально кинули. Он-то со своей стороны обязательства выполнил — людей сдал. Разрешение дилеммы осложнялось ещё и непрояснённой фигурой самого Тимура. Может мелкий «пушер»
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.