Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - [180]
Рассеянная темнота (клапана палаточных оконец были застёгнуты снаружи) зашедшим со света показалась кромешной. Первым в палатку зашёл Рябинин и, встреченный чёрным зевом, остановился в нерешительности. Костя, словно мультяшный персонаж из «Вини-Пуха», ткнулся в его широкую спину. Мини столпотворение не смутило шедшего замыкающим Сашу и он, бульдозером, сдвинул замявшихся на входе оперов. Пока глаза привыкали к темноте, Саша, очевидно, отлично ориентирующийся в палатке, сделав пару шагов, оказался около стола. Одна за другой, вытащенные из Сашиных карманов свечи осветили палаточную утробу. Наконец, Костя разглядел две хаки-фигуры с чёрными масками на головах, рассевшиеся на сборных табуретах около стола, неопрятную груду подставок и стендов в дальнем углу, штабель тёмно-зелёных армейских ящиков под рамкой затворенного оконца. В другом углу, прямо на деревянном настиле пола, лежал Тимур. Стянутый пластмассовыми хомутами по рукам и ногам, с мешком на голове, расхристанный и раздавленный, он, своей долговязой фигурой, напоминал пойманного обкуренными юннатами кузнечика. Саша, втиснувший свечи в полые зэушные гильзы, отшагнул от стола. Взглянув на вопросительные знаки в прорезях чёрных масок подчиненных, он, кивком головы, отправил их на воздух.
Замшелый палаточный дух, смешиваясь с непередаваемыми испарениями оружия, запахом свежего пота и едкой дорожной пылью, привнесённой извне, незаметно обволакивал дыхательные пути. Рябинин, на секунду заслонив танцующий свет свечей, шагнул вперёд и присел на дальнюю табуретку. Костя, наверное, больше всех ждавший этой встречи, не зная, куда себя деть, остался стоять на месте. Рука бессмысленно, бессознательно теребила пистолетную кобуру.
— Ну что «душок»… — Саша грубо схватил лежащего за ворот милицейской куртки. Даже при слабом свечном освещении было заметно, как Тимур инстинктивно сжался, — подъём, бл… ь!
Словно Арлекин на нитках, неестественно-нелепый, боевик принял сидячее положение. Саша, придерживая его левой рукой, правой потянул тёмный целлофан вверх. Пакет, очевидно, излишне крепко затянутый у горла, не поддавался. Задержанный, засучив связанными ногами, захрипел. Не обращая внимания, спецназовец, перехватив целлофановый ком ближе к затылку, тягуче, разорвал его. Смахнул плёнку с лица, высвобождая лохматую голову. Как Костя не старался, так и не поймал, тот ожидаемый момент встречи глаза в глаза. Не получилось. Налившийся после встречи со спецназовской сферой синячище, половинил усатое лицо, лишая возможности ухватить разом, поймать обзорный стоп-кадр. Тимур-Родион опустил голову вниз и, поводя взад-вперёд плечами, глухо сказал:
— Парни, что случил ось-то?.. Хоть объясните… Перепутали с кем, по ходу…
Костя, доселе чётко слышавший только чеченский вариант тимуровского голоса, поразился этой речевой метаморфозе.
— Нет, Родик, не перепутали… — неожиданно трескуче раздался голос Рябинина — в этот раз точно не перепутали.
Костя физически ощутил по-волчьи зашедший загривок боевика — метровые мурашки посеменили по коже. Щурясь единственным глазом — второй безнадежно заплыл — Тимур-Родион вскинул голову. Саша, спокойно наготове, сделал шаг назад, пустив дёргающий свет на сцену моноспектакля.
— A-а… Кост… — сглотнув окончание, дёрнулся пленник — э-э…
— Ты уже не рассчитывал на встречу? Да? — прервав его зависшее «э-э», спросил Серёга — думал о нас теперь только крест на Жуковке напоминать будет…
Один глаз Тимура лихорадочно отсверкивал в темноте, второй, с лопнувшим капиллярами, покойницки темнел. Косте на мгновение стало жутко. С его стороны сидел обречённый, уже закопавший себя в сырую глинистую землю, воин джихада, а, ближе к Серёге, изворотливый ум тройного агента пытался схватить единственно правильный вариант в пучке маловероятных возможностей.
Саша с равнодушной и от этого страшной злобой смотрел сверху вниз на боевика.
— К-какую Ж-жуковку?… — еле выдавил из себя Тимур.
— Ладно… — Рябинин махнул рукой… — Костян, это твой кадр… тебе решать.
Катаев шагнул вперёд. Вопросов было столько, что он не знал о чём спрашивать. Запнулся о табурет, боевик, неловко подогнув ноги, отполз к брезентовой стене.
— Далеко не уползай… — зловеще одёрнул его Саша, — за палаткой бойцы… сразу на поражение работают.
Саша единственный находился в маске, поэтому его негромкое предупреждение, в сочетании с пульсирующей мощью тулова и блеснувшими на чёрной голове белками возымело действие. Боевик замер. Костя, поставив ногу на подвернувшийся табурет, оперся на колено:
— Тимур… или как тебя там… Родион. Ответь мне только на один вопрос…
Неугрожающий тон обманул пленника и его вторая, лихорадочно ищущая выход, половина, в надежде вскинулась. В этот момент Косте удалось, наощупь, в нервном свете парафиновой свечи, поймать взгляд того с кем он, в душе труся, одержимо искал встречи.
— Кость, карочэ… этта… чэ палучилось тогда… — с усилием двигая повреждённой челюстью, «зачеченил» Тимур — этта… клянусь…
— Хорош! — оборвал его Костя, обретая уверенность.
Вид повергнутого, лепечущего врага, опять обернувшегося мелкотравчатым «пушером», придал ему сил.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.