Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - [174]

«Грозсвязь», прочитал он надпись на козырьке и тут же вспомнил: «он хвастался, что все блоки проезжает в форме… и с «Грозсвязь». Уронив бинокль на землю, Катаев катнул маску из-под сферы до подбородка:

— Работаем, Саша!..

Ему хотелось добавить «это они», но в последний момент, полудетский страх быть осмеянным в случае ошибки, снял слова с языка.

Саша, не говоря ни слова, расчетливым движением застегнул сферу и что-то бормотнул в гарнитуру радиостанции. Выходивший на рубеж остановки, Костя не расслышал. Изображая ленцу, присущую армейско-милицейским подразделениям, несущим службу на блокпостах, он, стараясь унять противную дрожь в коленях, поставил одну ногу на фундаментный блок.

УАЗ, сбросивший скорость, пошел по «змейке». Костя, чувствуя спиной, прикрывавшего сзади Сашу, шагнул с останавливающим жестом. Сквозь замызганное стекло он разглядел, вначале незнакомое, молодое лицо в милицейской кепке и, вскинутые к ее козырьку пальцы. Большинство «федералов», в особенности ментов, проезжая через блоки, таким жестом приветствовали дежуривших бойцов. Те, в свою очередь, завидев открытую славянскую улыбку, пропускали транспорт беспрепятственно. Вот и сейчас, мелькнула у Кости дурацкая, но, вроде снимающая все проблемы, мысль: «Ошибся!» Однако через боковое стекло, остановившегося УАЗа, он уже узнал рядового российской армии Мешкова Родиона Маратовича. Темные усы и впалые щеки старили его лет на пять — семь, а сержантские лычки на серой милицейской форме довершали образ заурядного «пэпса» из какого-нибудь железножопского СОМа. Рядом с ним, тоже в ментовской форме, сидел плотный, гладковыбритый парень. Ему, конечно, было далековато до светлого милицейского образа, но в компании с Тимуром-Родионом, да на служебном «козле», смотрелся он вполне органично.

— В чем дело, спецназ? — улыбаясь и открыв дверцу, на чистейшем русском, спросил Тимур. Двигатель он не заглушил, — Усиление, что ли? Из-за «общевойсковика»?

Катаев, покашливая и понижая голос, во избежание узнавания, ответил:

— Гхм… Допсилы… хм… документы дайте… ваши…

Тимур чересчур внимательно глянул Косте в глаза и медленно потянулся к нагрудному карману. На его руках, по последнему писку милицейско-чеченской моды, были натянуты кожаные полуперчатки, обычно используемые бодибилдерами при тренировке на тренажерах. С боевой точки зрения, они были удобны — в жару голыми ладонями фиксировать рукоятку оружия некомфортно. Перчатки навороченные, в дырочках и с арочным вырезом на тыльной стороне ладони. Именно сквозь него, в коротком движении от кармана, Костя и успел разглядеть лучик затягивающегося пулевого ранения. Сердце забухало о диафрагму с утроенной силой. Пассажир Тимура уже тянул через водительское сиденье красную книжицу милицейского удостоверения. Тимур тоже вытащил «ксиву» и, сложив обе в стопочку подал оперу:

— Мы из Казанского СОМа, едем с Урус-Мартана в Хасавюрт, за подарками… Через неделю домой уезжаем…

Возможно своей излишней болтливостью, он пытался усыпить бдительность непонятных ему бойцов в масках, может что-то заподозрил и хотел вытянуть проверявших на разговор, но Костя, молча взял удостоверения. Одно, тимуровское, передал Саше. Это был знак «приготовиться».

Загудаев Ильшат Рустамович, сержант милиции, милиционер ППСМ… Печать МВД республики Татарстан, пробежал глазами содержание «ксивы» Катаев. Все также молча, он вернул документ Тимуру. Безразлично отошел в сторону, освобождая место для Саши. В этот момент Костя боялся только одного, что гулкие удары сердца о пластину бронежилета привлекут внимание ряженых «духов». Они оба, чуть напряженно улыбаясь, смотрели на читающего тимуровское удостоверение Сашу. Пассажир УАЗа заталкивал «ксиву» во внутренний карман. Костя, стоя перед капотом, боковым зрением фиксировал напряженно торчащие макушки зеленых сфер из бурьяна.

— Попутного ветра! — весело, в голос, улыбнулся он водителю и похлопал по капоту. Тот, сквозь муть лобового стекла, видимо, учуяв в голосе что-то знакомое, вскинул на Катаева глаза.

Саша с неожиданной для мощной комплекции пластикой, подсев, резко выкинул свое тело в проем открытой дверцы. Крабом жесткой пятерни он захватил форменную куртку на груди Тимура и выдернул его на себя. Все еще храня на лице удивленную улыбку, боевик с хряском впечатался головой в купол спецназовской сферы, словно невзначай подставленной под короткую траекторию его полета. В тоже мгновение, пока Саша нейтрализовывал Тимура, а Костя, направляя в лобовое стекло, вскидывал ствол автомата, волна бойцов «Визиря» захлестнула УАЗ с другой стороны. Тряпичной куклой вылетел второй боевик, пропав в дорожной пыли, тут же закрепленный спецназовцами. На рывок распахнулись оставшиеся дверцы — больше в в автомобиле никого не было. Двое бойцов, обежавших УАЗ, резкими и точными движениями затянули пластиковые наручники на конечностях, распластанного без сознания, под коленом их командира, Тимура. Одним движением накинув мешок на голову, они подхватили «духа» под мышки и поволокли вслед за пассажиром к традиционно выкатившемуся на дорогу БТРу.

УАЗик с распахнутыми дверцами и свисающими на ремнях до земли автоматами задержанных, потерянно стоял на «змейке», словно жертва сексуального насилия со спущенными трусами.