Чеченская пыль - [7]

Во внутренних войсках, оказывается, то же, что и везде. Никто не хочет умирать раньше времени, но ведут себя люди перед лицом опасности по-разному. Те, кто послабже, бегут, самострельничают, симулируют психические расстройства.

Посмотришь на иных, вроде можно доверять. Но это только видимость.

Внутри у них пусто, поэтому они так и останутся навсегда пустышками.

Суровая действительность уже ничего не исправит, не вылепит из них настоящих мужиков. Вот и стараются смыться всеми правдами и неправдами поскорее из зоны риска. Но это и к лучшему. Пускай отсеиваются. На гражданке такой «воин» спасует перед хулиганским кулаком, на войне последствия будут тяжелее. Смалодушничает и бросит в ответственный момент пулемет, оставит сослуживцев без прикрытия.

Или вверенный пост покинет молчком и заныкается, когда духи попрут реванш брать. Короче, убьет товарищей своим бездействием.

Как и везде, на передовой остаются самые упертые и решительные. И их, ребят с характером хватает.

— Вот вернемся из Чечни, сразу всем откосившим дедам навешаем в части, — делится планами вэвэшник. — Полы до самого дембеля мыть будут, из нарядов не вылезут. Знаешь, сколько здесь наших поубивало, пока те козлы хитроумные шкуру свою берегли?

Ильдару ли не знать о потерях. Много их было, чаще бессмысленных, смертей, слишком много. Иногда от людей и мокрого места не оставалось. Домашним на родину нечего было отправить. А насчет того, чтобы припахать дедов… Ильдар оценивает напарника. А что? Так оно и будет. Были бы только живы-здоровы все. Одна рота вот таких злых, стреляных солдат всю часть построит. Причем невзирая на негласную иерархию. Дембеля точно поедут домой в синяках, замотанные тяжелой армейской службой в обнимку с сантехническим инвентарем.

9

В пункте временной дислокации Тайга с Павликом, не дрогнув, выслушивают разнос командира за самовольное оставление поста. «Сам такой, — еле слышно бормочет Павлик. — Иди-ка, тоже посиди двое суток под открытым небом». Ему не терпится поскорее поесть и запрятать награбленное.

Настроение у командира хорошее. А то мог и в яму бросить. Бойцов всего лишь отряжают копать «котельные» для обогрева личного состава.

Есть такое полевое изобретение. В земле отрывается щель метр на два, глубиной в полтора метра. Потом, ближе к холодной ночи, в углублении разводится костер из разного древесного хлама. А когда он прогорит, над пышущей жаром ямой встает БМП и в десантный отсек набивается пехота. Тепло, отражаясь от днища, обволакивает машину со всех сторон. Спать можно вполне комфортно. Лишь бы только выстрел из РПГ в такую «гостиницу» не угодил. Вылезти тогда никто не сможет. По правде сказать, надобности в этих ямах пока нет. Неужели до зимы здесь куковать будут?

Итак, их проступок командование оценивает в четыре ямы-«котельные».

А может, заправиться сначала чем-нибудь горячим? Тайга с Павликом идут на другой конец лагеря к полевой кухне. Пищеблок, занавешенный какими-то нелепыми дерюгами, не работает. Шеф-повар Вован со своими подручными прячутся в окопчике. У них трехлитровая банка с самогоном и игральные карты. Они и не думают кормить оголодавших на далеком посту.

— Эй, мужики, вы чего? — возмущается Тайга. — Хорош борзеть, жрать давайте.

— Не стоял бы ты там, — спокойно отзывается шеф-повар. — У нас уважительная причина. Снайпер по кухне работает.

— И что теперь? — не понимает Павлик. — Сухпаем, что ли, нам питаться? Спасибо, наелись уже.

Раздобревший от выпитого Вован машет рукой:

— Вон в тех котлах пошерудите. На вас хватит. А по поводу снайпера… Размажут его сейчас. Командир расчет АГС обещал задействовать.

Тайга смотрит на ближние холмы, поросшие редким лесом. Где-то там сидит сволочной стрелок и зарабатывает бабки. Можно, конечно, отловить его, но кто будет этим заниматься? Тем более он наверняка не один, а под защитой автоматчика.

— Уж лучше из танка в «зеленку» шарахнуть. Сразу в себя придут.

— Ага-ага, — улыбается Тайге Вован. — Иди бате это скажи. АГС и то дождаться не можем. Вмажете, что ли?

Павлик к спиртному еще не привык. Ну и ладно, нечего молодежь портить. Тайга же охотно спрыгивает в окопчик и принимает побитую эмалированную кружку:

— Ну будем, мужики!

— Давай! Будем! За нас! — вразнобой поддерживают его кухонные работники, протягивая свои посудины.

Самогон проваливается в Тайгу моментально. Эх, хорошо! Пора и провиант поискать. Чувствуя себя слегка навеселе, контрач шарит по котлам.

Дзинь! Дзинь! Дзинь! С поварского инвентаря сыпятся искры, как будто электросварка фурычет. Тайга присаживается за грудой ящиков и достает сигарету. Затягивается приятным горьким дымком.

— Бронебойными, падла, бьет, — делится наблюдениями.

— А ты что думал? — доносится из окопчика хмельной голос Вована. — Мы люди крепкие. Боится, гад, что обычные не возьмут.

Докурив, Тайга намечает пути отступления.

— Ладно, братва! — прощается с пацанами. — Лучше в следующий раз зайду.

— Пока! — смеются в окопчике. — Каску одолжить?

Тайга опускается на землю, переползает к дощатому складу, а оттуда, по канавке, добирается до стоянки бронетехники. Здесь уже можно распрямиться. Павлик сидит за старым, облезлым танком, ковыряется в ногтях штык-ножом.