Че Гевара. Важна только революция - [41]

В Антофагасте они попытались пробраться на другой корабль, державший курс далее к северу, но эта попытка закончилась неудачей: «зайцев», уже спрятавшихся на борту, обнаружили до отплытия. Виной тому были они сами. Укрывшись под брезентом, друзья обнаружили вкуснейшие дыни и стали поедать их, неосмотрительно швыряя корки за борт. Непонятно откуда взявшиеся на воде корки привлекли внимание капитана, и он нашел укрытие безбилетников. «Подчистую выеденные дынные кожурки длинной цепочкой плыли по спокойному морю. Что было дальше — стыдно рассказывать».

После того как очередная попытка продолжить морское путешествие закончилась полным фиаско, они двинулись автостопом в глубь материка. Их следующим пунктом назначения было Перу, но сначала друзья хотели посетить Чукикамату — крупнейшее в мире открытое месторождение меди и главный источник прибыли для Чили.

Уже на подходе к одной из крупнейших шахт, разработка которой находилась в руках американцев, Эрнесто получил новый аргумент в пользу своего антиамериканизма. Чукикамата являлась предметом жарких дебатов в чилийском обществе, будучи наиболее наглядным символом «господства иностранцев» над отечественной экономикой. Как и на других чилийских шахтах, делами на Чуки, как ее сокращенно называли, заправляли американские корпорации-монополисты, а именно «Анаконда» и «Кеннекотт». Более того, дочерняя компания корпорации «Кеннекотт» в Чили — «Брейден коппер компани» — в свое время принадлежала семье американского консула Спруэла Брейдена, чье вмешательство во внутренние дела Аргентины в тот период, когда Перон шел к власти, крайне не понравилось многим националистам.

Эти компании получали огромные прибыли, а чилийская экономика оставалась крайне зависимой от них. Поэтому многие чилийцы, особенно придерживавшиеся левых взглядов, активно выступали за национализацию шахт. А Соединенные Штаты оказывали серьезное давление на чилийское правительство с целью заставить его разогнать профсоюзы горняков и запретить Коммунистическую партию.

Застряв в ожидании машин среди голых, пустынных гор на полпути к шахте, Эрнесто и Альберто повстречали супружескую пару, вынужденную оставить свой дом. Мужчина был шахтером, только что вышедшим из тюрьмы, куда его посадили за участие в забастовке. Ему еще повезло, сказал он: другие его товарищи просто исчезли после ареста и, вполне возможно, убиты. Теперь ему как члену запрещенной Коммунистической партии не дают работу, и они с женой, оставив детей на попечение добросердечного соседа, вынуждены идти в глубь гор на шахту, где добывают серу. Там, объяснил их новый знакомый, условия работы настолько ужасны, что никому нет дела до твоих политических убеждений.

Перед ними во плоти и крови предстали самые настоящие жертвы капиталистической эксплуатации. Эрнесто и Альберто на время разделили с ними их жизнь: холод и голод, усталость и нищету. Но молодые аргентинцы путешествовали по собственной прихоти, а эти люди оказались на дороге потому, что подверглись преследованию за свои взгляды.

На следующее утро друзья остановили грузовик, ехавший в сторону Чуки, и попрощались со своими случайными знакомыми, которых ждала неведомая судьба. Их образ запал Эрнесто глубоко в сердце, и посещение шахты Чукикамата стало для него настоящим политическим событием. Он с презрением говорил об управляющих-американцах, которые нехотя позволили молодым людям осмотреть шахту — при условии, что они покинут ее как можно скорее, поскольку Чуки «не достопримечательность для туристов».

Им дали проводника-чилийца, который, хотя и был «верным псом хозяев-янки», за глаза честил их на чем свет стоит. Он рассказал о готовящейся забастовке: «Безмозглые гринго теряют на забастовке тысячи песо в день, а все из-за того что отказывают в грошовой надбавке бедным рабочим».

В Чили в это время разворачивалась жаркая кампания по выборам президента. Эрнесто и Альберто заметили, что большинство представителей рабочего класса, с которыми они общались на эту тему, высказывались в поддержку кандидата от правого крыла — бывшего диктатора генерала Карлоса Ибаньеса дель Кампо, отличавшегося, как и аргентинский президент Перон, склонностью к популистской риторике.

В своих «Путевых заметках» Эрнесто назвал политическую обстановку «неопределенной», но высказал некоторые предположения. Отметив отсутствие каких-либо шансов у кандидата от левых Сальвадора Альенде, Эрнесто предсказал победу Ибаньеса, выступавшего с антиамериканскими лозунгами о национализации шахт и проведении крупномасштабных социальных реформ.

На состоявшихся выборах Ибаньес был избран на пост президента, а Сальвадор Альенде пришел к финишу последним. Шахты, однако, не были национализированы при Ибаньесе, который вскоре стал просить у Международного валютного фонда денег на покрытие дефицита платежного баланса.

Жесткие антиинфляционные требования МВФ привели к массовым беспорядкам и последующей поляризации политических сил в стране. Господство американцев в экономической сфере сохранялось вплоть до 1970 г., когда Сальвадор Альенде оказался первым в Южном полушарии свободно избранным президентом-социалистом; одним из первых его шагов стала национализация шахт. Американское влияние в Чили, однако, не уменьшилось. Через три года правительство Альенде было свернуто военной хунтой при поддержке США.