Чайки садятся на воду - [11]

— Затем, — опять заскрипел голос капитана, — чтобы разъяснить вам то простое положение, что моряк обязан быть точным и аккуратным, наконец, элементарно дисциплинированным.

Я готов был провалиться сквозь землю, мне было стыдно и вместе с тем во мне кипела злость на капитана. Ведь он же знает, что я не гулял! А капитан вдруг без всякого перехода сказал:

— Докладывайте, что из снабжения сумели получить сегодня.

Я выдавил из себя:

— Ничего…

— То есть как ничего?

— Так… Я сумел только подписать документы, а получить ничего не успел.

Дальше говорил лишь один капитан. Я опустил голову и молча слушал поток — о нет, не бранных! — гладких, отшлифованных, корректных фраз, в которых капитан выразил свое «недоумение» по поводу решения начальника пароходства послать в ответственный рейс такого «весьма беспечного» молодого человека.

Лучше бы он отругал меня, чем так пилить! Я был совершенно подавлен. «Вас разбаловали загранрейсами, но я из вас сделаю моряка», — звучал в моих ушах голос капитана.

На следующее утро, послав боцмана на склад получать материалы, сам я побежал в контору начальника отдела снабжения. Мне надо было добиться и получить спецробу для команды — теплую одежду, сапоги, валенки, шапки, рукавицы, теплые и брезентовые, шерстяное белье, — специально предназначенную для работы в условиях Арктики. Я составил заявку по всей форме. Но начальник снабжения посмотрел на заявку и вернул.

— Нереально, — сказал он. Я не понял его.

— Как нереально? Экипаж у нас сорок восемь человек, значит сорок восемь комплектов плюс резерв. Все законно.

Он усмехнулся и покачал головой:

— Молодой человек, есть инструкция министерства, по которой вы можете требовать арктической экипировки лишь на пятьдесят процентов экипажа, и не более. А на «Липецке» должны быть еще старые комплекты.

— Да вы смеетесь! — вскричал я. — Мы идем в снабженческий рейс, там все разгружать самим придется, как же без робы?

— А вот так. Не все же сразу будут работать. Будете чередоваться. Могу дать лишь на тридцать процентов команды.

Меня затрясло от злости.

— Ну, знаете, — я даже начал заикаться от негодования, — если бы такие снабженцы были у наших космонавтов — не видать бы им космоса еще лет пятьдесят.

Начснаб спокойно взглянул на меня и изрек:

— А вот подождите немного. Как начнут в космос караванами отправлять, так и космонавтам срежут нормы снабжения. Освоенный район, скажут. Вот и все. Раньше, скажем в тридцатые годы, и у нас совсем другие нормы были. А сейчас что ж, трасса как трасса…

Но я не дослушал его, забрал свои бумаги и побежал наверх, к начальнику пароходства.

Когда я к нему пробился, наступил уже полдень. Через сутки мы должны были отходить, а я еще ничего не получил. Положение мое было отчаянным.

Начальник пароходства Виктор Андреевич Шилов, еще не старый, сухощавый мужчина с грубыми, твердыми чертами лица, внимательно посмотрел на меня, налил из графина стакан воды и придвинул ко мне.

— Может, сначала выпьете воды, товарищ старпом? — предложил он.

Я отмахнулся. Мне не до воды было.

— Я слушаю, — Шилов склонил голову набок.

И вот здесь прорвалось у меня все наболевшее на душе за эти двое суток, и я, торопясь и сбиваясь, принялся рассказывать ему о всех своих горестях, обидах и неурядицах, которые мне пришлось пережить за эти дни. Шилов слушал, внимательно наблюдал за мной, а потом вдруг спросил:

— Так что же вы хотите от меня?

— Извините, — спохватился я, — вот наряды.

Я протянул ему бумаги и продолжал:

— Завтра у нас отход, мы идем в снабженческий рейс, нам самим придется разгружать. Мороз, сырость, ветер, а начальник отдела снабжения дает экипировку лишь на одну треть команды.

Шилов внимательно посмотрел заявку и вызвал начальника отдела. Тот вошел, взглянул на меня и грустно вздохнул.

— Ты что же, старик, обижаешь молодые кадры? — спросил его Шилов. — Люди идут в Арктику, им придется в ледяной воде работать. Холодно там, а? Как ты думаешь, начснаб? Вот старпом мне все это здорово объяснил.

Начснаб усмехнулся:

— Он и мне это все объяснил. А только где ж я возьму ему столько? Ведь он там понаписал черт знает что, да еще и с запасом. «Кожаные сапоги на меху», — фыркнул начснаб. — Таких у нас сроду и не было.

— Ну, ну, ты не жмись, а помоги человеку.

Шилов что-то коротко черкнул на накладной и передал ее начснабу.

— Ну вот, молодой человек, характер у вас, я вижу, горячий, напористый. Желаю успеха. Идите со стариком и не отступайте от него, пока не получите все, что положено.

Я вышел из кабинета окрыленный.

Арктическую экипировку для экипажа я получил теперь быстро, но, увы, лишь на половину команды. Все же это была моя первая победа.

Вечером, точно в двадцать ноль-ноль — я выдержал этот срок, — минута в минуту, я докладывал капитану о полученном снабжении. Капитан выслушал и сухо заметил:

— Это вы должны были сделать вчера. Опаздываете ровно на сутки.

Старый сыч, поди угоди ему! «Опаздываете равно на сутки». Педант и сухарь. «Я из вас сделаю моряка», — вспомнил я еще раз его обещание и улыбнулся: боцман, видимо, подражая капитану, тоже кричит на матросов: «Я вас сделаю тонкими, звонкими и прозрачными!» Ну и командочка!