Чайка - [37]

– Да, только я не уехал обратно!..

– Вы поехали за мной?! Зачем?

– Потому что… – Он пожал плечами. – Да потому же, почему я… всегда следую за вами, Джейн!

– Вы были на старом ранчо, отрезанном водой?

– Да. И встретил эту девушку.

– Жуаниту?!.. И… мою кузину, сеньору?

– Так она была вашей кузиной?!

– Нет… не по крови. – Торопливый, повелительный голос вдруг оборвался. – Но мы любили друг друга, – медленно закончила она потом.

– Нет, я ее не видел; никого не видел, кроме Жуаниты. Я застрял так, как и вы, и видел, как вы уезжаете утром.

Поехал за вами, добрался к полудню до Пэбль-Бич, придумал какое-то объяснение, как и вы, и эпизод был окончен. Позднее, когда вы были в Вашингтоне, я снова побывал там – меня занимала эта девушка. Я узнал, что ее мать умерла, ничего ей не оставив. Она нашла в газете объявление мисс Руссель. Мне подумалось, что вы будете рады оказать ей поддержку, и я посоветовал ей обратиться по объявлению. Я не хочу вмешиваться в ваши дела, но я думал, что вы откроете ей объятия. Очевидно, вы этого не сделали. Что же, вам виднее! Но я полагаю, что выбрасывать такое славное создание на улицу – это позор…

Фраза словно повисла в воздухе, и наступило молчание.

Джейн была уже гораздо спокойнее. Со сдвинутыми бровями и опущенными глазами она, видимо, оценивала ситуацию.

– Ей все это известно?

– Только то, что какая-то дама приезжала к ее матери. Сеньора, по ее словам, не отличалась откровенностью.

Джейн снова задумалась, нервно кусая губы, потом сказала сдержанно:

– Ничего не имею против того, что вы знаете о моей близости с ее матерью. И даже против того, чтобы она знала это, хотя мне этого не хотелось. Первой моей мыслью, когда я увидела ее здесь, было, что она каким-то образом узнала о моей дружбе… моем знакомстве с ее семьей. Но, скорее всего, я ошибалась. По разным причинам… – Ее голос снова замер. – По разным причинам неблагоразумно оставлять ее здесь, и я позаботилась о том, чтобы устроить ее в другом месте. Погодите минуту, дайте мне подумать!..

Она встала и, подойдя к камину, остановилась, опустив голову, держась одной рукой за медную решетку, тогда как другая выделялась белизной и сверкающими перстнями на темном фоне платья.

– Я хотела бы развязаться с этим делом, – сказала она откровенно. – Но не следует возбуждать ее любопытства, показав ей слишком ясно, что я хочу от нее избавиться.

– Тем более, что на Билли это произвело большое впечатление. Он, очевидно, к ней неравнодушен.

– Да?! – Глаза Джейн казались совсем черными на внезапно побелевшем, как мел, лице.

– Это увлечение, если оно серьезное, было бы смертельным ударом для его отца. Но есть выход из всего этого…

Кент восхищался про себя мужеством, с каким эта женщина собирала свои силы.

– Я думала, что выйдет иначе… Но теперь, пожалуй, было бы умнее оставить девочку здесь, пока Билли уедет в колледж, а тогда, быть может…

Она соображала.

– Он едет четвертого. А Элиза Кольман уезжает на пароходе в Манилу восьмого. Она будет в восторге заполучить такую компаньонку, как Жуанита, она ведь едет с ребенком. Пожалуй, самое благоразумное – усыпить интерес Билли ко всей этой истории, устроив девушку у Элизы.

– А не лучше ли поговорить с ней самой, сказать ей все откровенно? – рискнул предложить Кент. – Малютка рассудительна. Ее интерес к тайне ее рождения был вызван только утратой этого старого ранчо, к которому она так привязана. Ей бы хотелось, вероятно, доказать свое право на ранчо, или на часть его, на имя Эспиноза. Мать, умирая, наказала ей разыскать какого-то родственника, человека, который ей поможет все выяснить.

– Кто же он такой? – спросила Джейн резко.

– Не знаю, как его зовут. Она не может его найти. Но, мне кажется, Джейн, что бы ни скрывалось за всем этим, никакого вреда не будет, если потолковать с нею.

К Джейн снова возвратилась обычная властная, спокойная манера.

– Нет, этого я не сделаю. Во всяком случае, не теперь. Лучше вести поменьше разговоров, это – во-первых. А во-вторых, она ничего не выиграет, узнав то немногое, что мне известно. Сеньора Мария Эспиноза, действительно, посылала за мной этой осенью, у нас был разговор относительно будущего этой девочки в случае смерти Марии. Я в то время не подозревала, что она так больна. Может быть, у нее было предчувствие…

Бедная Мария!.. Во всяком случае, я сделаю для девушки все, что смогу. Я знаю кое-что о ее происхождении, – она говорила медленнее, с трудом подыскивая слова, – и знаю поэтому, что мистер Чэттертон никогда не простил бы мне, что я подвергаю Билли риску… Он бы не одобрил и моего участия в чужой тайне, поездки ночью на берег, того, что я не посвятила его во все это, когда увидела девушку в его доме…

Да, это все была глупость с моей стороны… Но то дела давно прошедших дней, когда Мария Эспиноза была молодой женщиной, и, собственно, мне нечего рассказывать и я не могу это сделать, – заключила она с улыбкой. – Мне важно, чтобы она и Билли не имели случаев встречаться…

Может быть, я преувеличиваю опасность… Но девушка так красива…

– Она больше, чем красива… – неожиданно для самого себя сказал Кент.

– Вы находите ее привлекательной тоже? – стремительно подхватила Джейн.