ЧайфStory - [52]

Шахрин: «У нас до сих пор с Гроисманом не подписано никакого контракта, был разговор, где мы оговорили условия, кто чем занимается: он не лезет в творческую часть группы, и мы играем те песни, которые хотим и как хотим; а мы не лезем в то, как он их продает. И с тех пор об этом ни разу не разговаривали, так оно и осталось».

С этим разговором отошла в прошлое еще одна эпоха в жизни группы «Чайф», эпоха выныривания.

Глава 5 Байки времен мейстрима

О новейшей истории

Новейшая история — это такая история, которая совсем новая, то есть приключилась недавно. Любой школьник знает, что это самая путаная из всех историй, просто каша какая-то. Вот у римлян, что знает далеко не каждый школьник, все стоит на своих местах, а в недавнем прошлом такой бардак — диву даешься! Ибо только время расставляет все по своим местам.

Для того чтобы время расставило все по своим местам, оно должно пройти. А пока оно не прошло, все стоит, где ни попадя.

Все мешается, главное сегодня может послезавтра оказаться несущественным, заметное — мало различимым в дымке прошедших лет. Взамен же выдвинется на передний план то, на что не обратили внимания, картина высветится иначе, и тогда мы поймем… Но завтра.

А пока, чем ближе повествование подбирается к сегодняшнему дню, тем меньше в нашей истории собственно истории, ибо она, как сказано, требует времени на то, чтобы стать таковою. И тем больше всякой ерунды и мелочевки в памяти участников; ерунда эта, быть может, в чем-то даже и мусорная, но часто забавная, байки такие. Есть смысл покопаться, не особо задерживая взгляд на том или этом. Пусть идет, как было, а потом, лет через…надцать, она частично превратится в историю, частично в прах; и тогда все, что следует ниже, нужно будет переписать, придавая истории подлинную стройность, соразмерность и всякое прочее благообразие.

А пока на календаре год 92-й, от него и тронемся, заметив попутно, что «Чайф», как истинный уральский самородок, в 92-м году летом взял и в очередной раз (какой-то там по счету) вроде как бы и родился.

Гройсман сказал: «Начнем с нуля!» — ну и начали…

Калинов телик

Был в июне концерт памяти Цоя. Мемориальный.

Тогда было много мемориальных концертов, то и дело кого-нибудь «отпевали», этот — самый массовый

— Лужники, море народа, солнце… Так и тянет ляпнуть — праздник… Грех, конечно, но странное это дело — концерты «в память». С толпой, с ревом, с аплодисментами…

В собственно чайфовской истории этот концерт был концертом. Много их было, описанию они поддаются, но, в описании их все меньше смысла.

Из существенного было вот что: встретились прошлое с будущим — Гройсман с Ханхалаевым. Ну и ради такого дела напились.

Потом Леха Жданов из номера «Калинова моста» телевизор упер. «У Лехи приключился алкогольный заскок, он в невменяемом состоянии два раза пытался вынести телевизор из гостиницы, а мы его вылавливали. Но расслабились, и он его все-таки украл, — рассказывает Шахрин, — но не из своего номера, а у «Калинова моста».

Нифантьев: «Жданов зашел ночью к «Мосту» в номер и взял телевизор. Переносной, но довольно большой. Утром ставит телевизор в сумку, тут бежит Шахрин, кричит, что самолет через час, видит антенну, торчащую у Жданова из сумки, вытаскивает телевизор: «Леша, что это? Быстро неси на место!». Шахрин из номера, Леша спрятал антенну, сумку застегнул и улетел».

Жданов привез телевизор домой, поставил на кухне и смотрел. А на «Калинов мост» повесили дело. «Мне звонят люди из «Моста», — Шахрин, — говорят: «Больше некому, кажется, Леха стянул, пока мы спали»…. Леху мы раскололи, он сознался, что телевизор-то спер… Мы долго извинялись, я приезжал, говорил, что это человек наемный, мы его не знаем, один раз у нас работал… Но дело в том, что «Калинову мосту» пришлось за телевизор заплатить, и наши отношения с этой группой до сих пор не наладились. То есть мы здороваемся, но они как-то очень осторожно на нас смотрят»…

В раю за час до войны

«Войны мы не увидели — взлетели,

и через несколько часов там началось».

А. Нифантьев

Лето, Сочи, гастроли, «Аквариум», «Наутилус», «Настя», ну и наши. Последняя поездка Оли Пикаловой, администратора. Их там не очень ждали, ночью повезли в Абхазию, стали расселять. Народу оказался легкий перебор — приехали с семьями. «Больше всех «Аквариум» отличился, их было человек пятьдесят, кто-то даже тещу взял…» (Шахрин). Звезды стали бить себя кулаком в грудь, требовать поселения, их и распихали, куда ни попадя. Чайфы — люди скромные, стояли молча. Их забыли. Вышел абхаз, администратор, удивился: «А вы-то что? Ладно, вы хоть молчите, поселю-ка вас, куда своих людей селю»…

На берегу моря замок, называется «Гребешок». Абхаз дал ключи и сказал: «Ваше». Весь замок! С балконом, с выходом на море… И баба Зина — главное действующее лицо на всем берегу — она продавала настоящее вино прямо из подвала — сухой же закон… У бабы Зины двор с высоким забором, во дворе два гипсовых оленя из парка культуры и отдыха. И чайфы каждый вечер с тремя банками по три литра…

Шахрин: «Потом Борис Борисыч понял, что мы знаем тайное место, подходил, ручки молитвенно складывал и благостно говорил: «Чачечки, чачечки»… И мы брали на «Аквариум» чачу, а себе вино. Но адрес мы ему не сдали. Как мы с баночками на берегу замечательно отдохнули… Уехали, а там война… До сих пор, когда телевизор смотришь, думаешь, остался этот «Гребешок» или нет?..».