ЧайфStory - [49]

Граф подарил каждому по персональным именным часам. Года через полтора Малой пошел закладывать эти часы в ломбард, чтобы опохмелиться, и честный служащий спросил: «Молодой человек, а вы в курсе, что они золотые?»…

А итальянцы, надо сказать, в России в каждой дыре шли первым делом на почту и посылали домой по открытке. Дальше пусть Шахрин рассказывает: «Ив Италии началось: «Когда мы пойдем на почту? Когда вы будете отправлять открытки домой?»… А мы все не шли. Тогда они решили, что нам денег жаль, и заявили: «У нас сюрприз». Повели на почту, достают открытки с марками… Пришлось отправлять. А я прекрасно понимал, что к моему приезду открытка не дойдет, не очень понятно, зачем писать открытку, если я приеду через четыре дня, а она придет через два месяца. И адреса ни одного не помнил, так что написал себе и своему соседу Макарычу: «Макарыч, — написал я, — не считай меня идиотом, но я вынужден послать тебе открытку из Италии»… А во второй поздравил семью с Новым годом. В начале декабря пришли открытки, я почти угадал. А Макарыч пришел и говорит: «Я не понял! Открытка из Италии от соседа Шахрина, которого я вчера видел…».

Под конец ребята из «Райфа» скинулись и сделали ребятам из «Чайфа» подарок — миллион лир. Что-то вроде штуки зеленых рублей. Бросились в музыкальные магазины, купили Бегунову педаль, Шахрину гитара понравилась, корейский «Телекастер». Он стоил 500$, у Вовы было 350. Вова решил торговаться до последнего. Торговались полтора часа, магазин закрылся на обеденный перерыв, торг продолжался. Продавец кричал: «Мамма мия!» — убегал, прибегал, потом долго смотрел вслед… Шахрин: «Гитара действительно очень хорошая, потом я ее честно продал за триста долларов Чижу и очень радуюсь, когда по телевизору ее вижу». А бегуновскую педаль вместе с сумкой украли в Шереметьево.

Возвращение блудного Антона

К зиме 91-го в «Чайфе» опять начались метаморфозы. Для начала Анвар Хабиров уехал в Англию на неделю и не вернулся… То есть он вернулся, но месяца через четыре, а пока группа осталась без администратора. Взяли Олю Пикалову. Миленькая девочка из пестрой, довольно агрессивной стаи околорок-клубовских девчушек-тусовщиц, которая, по воспоминаниям Шахрина, «могла сделать, что сказано, но если не скажешь, она не сделает ничего». Да к тому же «женщина на корабле», т. е. в мужской, постоянно кочующей и поневоле разнузданной компании. «Все проблемы, которые могли приключиться, приключились до единой…» (Шахрин).

В январе 92-го уволили Привалова. «Мы расстались с Приваловым, по-моему, довольно спокойно, уже давно было ясно, что он неадекватная замена Антону и по игре, и визуально», — рассказывает Шахрин. К тому же Привалов пил со все нарастающей силой и все меньше поддавался какому-либо контролю. Пил Малой, с ним проводили беседы, он обещал завязать, но все развязывал и развязывал, с ним вопрос, что называется, назревал.

Однако с увольнением Привалова встала проблема басиста, которые, как выяснилось, тоже на дороге не валяются. Басиста искали сперва традиционными способами, потом подавали даже объявление в газету, устроили прослушивание, приходили люди, некоторые интересные, пробовали, играли. Однажды пришла даже девушка, «но как-то мы не решились, хотя девушка на бас-гитаре — это очень интересно; но при нашей неустроенной жизни девушка на корабле — опасно» (Шахрин). Был даже эксперимент совсем экстремальный: в апреле 92-го группа «Чайф» устроила субботник в Историческом сквере в (уже) Екатеринбурге, после субботника концерт, играли без басиста и предлагали сыграть всякому, кто захочет. Вышел какой-то мальчик, сказал, что он Иван, играл…

Шахрин: «Мы по поводу басиста обязательно спрашивали Валеру: «Как тебе?». И Валера сказал: «Чего мы дурака валяем, Антон без работы сидит»… И сказал, что ему с Антоном было лучше всего работать. Так что возвращение Антона произошло с легкой руки Валеры».

За полтора года не работы в «Чайфе» Нифантьев с женой Алиной осуществил давнюю свою мечту — собрал проект «Инсаров». Успех этой акции был неочевиден, т. е. непонятно было, есть успех или нет его. Записали альбом «Бритва», довольно неровный, выпустить который удалось только году в 97-м. К началу 92-го деятельность «Инсарова» шла на спад, Антон сидел без работы, зимой Шахрин повстречал на улице Алину, поговорили, Алина жаловалась, что денег нет совсем… Шахрин ей посочувствовал, хоть и не слишком искренне.

«С Алиной я неспроста завел разговор, Антон смотрелся очень хорошо, у него была подача… И я сказал Алине, что можно попробовать найти какие-то другие формы работы вместе. Хочет Антон заниматься своим проектом — пусть будет у нас наемным музыкантом». Антона, который закрывать «Инсарова» не хотел, такой подход устроил. «Нашли компромисс, и в мае 92-го Антон вернулся в группу в качестве наемного музыканта, — рассказывает Шахрин. — Мы жестко оговорили условия: что он делает, как и за какие деньги. Инициатива была не только с моей стороны, но в большей степени, я думаю, со стороны Антона».

Нифантьев: «Обратно в «Чайф» я пошел работать за деньги, это совершенно точно. Раздался звонок, Шахрин сказал: «Ты не мог бы с нами съездить в Ленинград?». Я приехал, репетиции за две все вспомнил, дальше незаметно для себя влился обратно. Но почувствовал, что за полтора года что-то изменилось. Я понял, что публика меняется, молодеет, и когда я вернулся, меня уже не знали, я был для публики новым человеком».