ЧаВо анархизма - [36]

Волюнтаризм подразумевает обещание (то есть свободу заключать договоры), а обещание подразумевает, что люди способны к независимому суждению и рациональному мышлению. Кроме того, волюнтаризм предполагает, что люди могут переоценивать и менять свои действия и отношения между собой. Капиталистические договоры, однако, противоречат этим признакам волюнтаризма. Поскольку, лишь декларативно будучи "добровольными" (хотя, как мы демонстрируем в разделе B.4, дело совсем не в этом), на деле они приводят к нарушениям свободы, потому что социальные отношения труда за заработную плату предполагают обещание повиноваться за деньги. Кэрол Пейтман указывает на то, что «обещание повиноваться нарушает или ограничивает в той или иной степени свободу личности, равенство, и возможности людей к развитию этих способностей [независимого суждения и рационального мышления]. Обещающий повиноваться, в определенных случаях, отныне ограничен в развитии своих способностей и осуществлении задуманных им действий; он больше не равный, но подчиненный». [The Problem of Political Obligation, стp. 19] Это приводит к тому, что повинующийся руководствуется уже не собственными решениями. Поэтому рациональность волюнтаризма (т.е., когда люди думают сами за себя и имеют неотъемлемое право выражать свою индивидуальность и принимать собственные решения) нарушается в иерархических отношениях, так как некоторые руководят, а остальные им повинуются. (См. также Раздел A.2.8). Поэтому любой волюнтаризм, который порождает отношения подчинения, неполноценен и сам себе противоречит.

Примером вышесказанного служит существующее капиталистическое общество, в котором рабочие продают свою свободу работодателю, чтобы иметь средства на жизнь. Действительно, при капитализме вы свободны только в выборе того, кому вы будете повиноваться! Однако, настоящая свобода есть много большее, нежели право сменить хозяина. Добровольное рабство все еще рабство! Поскольку, как выразился Руссо, независимость «не может быть представляема по той же причине, по которой она не может быть отчуждаема», она не может быть ни продана, ни временно аннулирована контрактом найма. Руссо утверждал, что «английский народ считает себя свободным: он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов Парламента: как только они избраны - он раб, он ничто». [The Social Contract and Discourses, стp. 266] Анархисты могут дополнить этот анализ. Перефразируя Руссо:

При капитализме рабочий считает себя свободным: он жестоко ошибается; рабочий свободен только тогда, когда он подписывает контракт с работодателем. Как только контракт подписан - он раб, выполнитель поручений, он ничто.

Чтобы понять, почему и увидеть несправедливость, мы снова обратимся к творчеству Руссо:

«Человек богатый и могущественный приобрел огромные земельные владения и предписал законы тем, которые пожелали в них поселиться; он им это дозволил лишь при условии, что они признают его высшую власть и будут повиноваться во всем его воле,— сие я могу еще понять... Нет ли в этом тираническом акте двойной узурпации, а именно: собственности на землю и свободы жителей?» [Там же, стp. 316]

Это подтверждает и Прудон: «собственность может сделать человека деспотом и рабом по очереди». [What is Property?, стp. 371] Не удивляет и замечание Бакунина, что «общество никогда не потерпит, чтобы кто-нибудь юридически продал свою свободу или как-либо иначе распорядился ею по контракту в пользу какого-либо другого лица иначе, как на основах полнейшего равенства и взаимности», поскольку «свобода каждого человеческого существа неотчуждаема» и стало быть такие отношения приобретали бы «характер добровольного рабства». Любой человек, заключающий такой контракт даже в свободном (то есть анархическом) обществе был бы «лишен обществом пользованием политическими правами на все время такого рабства». [Michael Bakunin: Selected Writings, С. 68-9] Только самоуправляемые ассоциации могут создать между своими членами отношения равенства, а не подчинения.

Поэтому анархисты подчеркивают необходимость прямой демократии в добровольных ассоциациях, чтобы гарантировать, что декларируемая "свобода" – это не обман ради оправдания власти капитала.

Именно по этой причине анархисты выступают против капитализма и призывают «рабочих объединяться в демократические сообщества, с равными условиями для всех участников, под страхом рецидива феодализма». [Proudhon, The General Idea of the Revolution, стp. 277] По тем же причинам, анархисты (начиная с Прудона) выступают против брака, поскольку он превращает женщину в «окованную рабыню, которая берет имя ее владельца, хлеб ее владельца, подчиняется командам ее владельца, и служит для удовлетворения похоти ее владельца... она не может управлять ни собственностью, ни даже ее собственным телом без его согласия». [Voltairine de Cleyre, "Sex Slavery", The Voltairine de Cleyre Reader, стp. 94] Несмотря на то, что брак, благодаря феминистской агитации, во многих странах был преобразован в сторону анархического идеала свободного союза равных, он все еще базируется на патриархальных принципах, которые такие анархистки как Гольдман и де Клер определяли и осуждали (см. раздел А.3.5 про феминизм и анархизм).