Чаттертон - [32]
В справочном отделе на одном из зеленых пластиковых стульев сидел бродяга и, быстро переворачивая страницы словаря, высоким голосом быстро разговаривал сам с собой. (Интересно, подумал Филип, может, он делал так в детстве?) Пожилая женщина в коричневой шали, наброшенной на плечи, стояла на коленях на полу в отделе беллетристики; перед ней были раскрыты две книги, но спутанные лохмы все время лезли ей в глаза, и она со стоном откидывала их назад. Впрочем, библиотечные служащие давно привыкли к ее присутствию и не пытались вмешиваться. Рядом со столом Филипа располагался длинный читательский стол, у одного края которого всегда сидел молодой человек с ярко-рыжими волосами; он опирался о стол локтями (на рукавах его пиджака ткань была истерта до дырок) и, как обычно, сидел, уставившись в нераскрытую книгу. Как-то раз Филип спросил у него, не хотелось бы ему почитать что-то особенное, и тот очень спокойно ответил: "Да, в общем, нет". И все же он являлся сюда каждый день. И запах в библиотеке стоял все время один и тот же – кислый душок ветхой одежды, смешанный с острой вонью немытых тел; как выразился однажды главный библиотекарь, эта смесь составляла "общественный пар от людского супа". Филипу вспомнилось стихотворение, где мир сравнивался с огромной больницей, но что, если на самом деле это огромная публичная библиотека, в которой люди не способны читать книги? Между тем, те, кто сидел сейчас поблизости, казалось, смирились с этим; они были спокойны, беззащитны и бедны. Возможно, было бы куда лучше, если бы они в ярости устроили бунт и разрушили библиотеку, но нет – они сидели тут и уходили в час закрытия. Казалось, даже самые сумасбродные из них вполне довольствуются этим.
На столе Филипа было оставлено несколько издательских каталогов, поскольку одной из его обязанностей было читать все анонсы новых книг и выписывать для библиотеки те из них, которые казались наиболее подходящими. Среди них был скромный перечень книг одного университетского издательства, и хотя там предлагались книги, которые лишь изредка оказывались библиотеке по карману, он заглянул туда с некоторым интересом. И интерес этот обернулся внезапной дрожью узнаванья, когда он дошел до анонса одной скорой публикации: О дивный мальчик: Влияние Томаса Чаттертона на творчество Уильяма Блейка. Прямо под заглавием была помещена иллюстрация – несомненно, принадлежавшая самому Блейку, – изображавшая юношу с пылающими волосами, в виде солнечной эмблемы, и с руками, распростертыми в приветственном жесте. Далее следовало краткое изложение: "О влиянии Томаса Чаттертона на поэтов-романтиков писали уже не раз, но в труде профессора Брилло впервые подробно исследуется воздействие «Роулианских» поэм Чаттертона на лексику и просодию стихотворных эпических произведений Уильяма Блейка. Профессор Брилло исследует также те приемы, посредством которых Блейк вводит находящуюся у него в подсознании фигуру Чаттертона и мотив самоубийства в свои тексты, и размышляет о влиянии Чаттертоновой одержимости средневековьем на мировосприятие самого Блейка. Как утверждает профессор Брилло в своем предисловии: "Это единственная тема, к которой блейковеды, по всей видимости, не желают обращаться, ибо она влечет за собой вывод, что на Блейка оказали влияние сочинения фальсификатора и плагиатора. Однако не будет преувеличением предположить, что без творчества и влияния Томаса Чаттертона поэзия самого Блейка могла бы принять совершенно иную форму". Хоумер Брилло – профессор Центра специальных исследований в области информации при университете Вэлли-Фордж, штат Вайоминг". Филипу вспомнились строчки, которые Чарльз цитировал в поезде, когда они возвращались из Бристоля; это были явно слова самого Блейка, но под ними стояла подпись Т.Ч. Однако долго думать об этом ему не пришлось: в дальнем углу библиотеки раздался жалобный писк: один из компьютеров вышел из строя и теперь настойчиво требовал к себе внимания, пища, как раненая птица. Филип поспешил ему на выручку, и рыжеволосый юноша проводил его взглядом.
а сон все длится
– Ну, добро пожаловать, Чарльз. – Эндрю Флинт приветствовал его на пороге своей квартиры на Расселл-Сквер. – Добро пожаловать ко мне в dulce domum.[35] В смиренную обитель на четвертом этаже без лифта. Что бы это означало для англичан? Я так и понятия не имею. – Он заметно раздобрел за те двенадцать лет, что они не виделись с Чарльзом, но в глазах его сквозила прежняя нервная паника. – А где супруга?
– Вивьен допоздна работает.
– Наверно, в мрачном заточенье. – Он провел старого приятеля в едва обставленную комнату. – Вот и моя святая святых, – сказал он оправдывающимся тоном. – Можно тебя соблазнить?
– Прости?
– Nunc est bibendum?[36]
– Что?
– Выпьем?
Чарльз попросил водку-мартини, причем его самого поразил такой выбор. Хотя они пробыли в обществе друг друга всего несколько секунд, Флинт с облегчением выскользнул на кухню, а перед тем, как принести Чарльзу заказанную выпивку, он сверился с карточкой, куда заранее вписал перечень тем для разговора. Список гласил: "Работа, Поэзия, Прошлое". И когда он возвратился в комнату, неся два стакана на дорогом подносе из чеканной меди, первый из означенных пунктов уже вертелся у него на кончике языка.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге показана история Англии от периода неолита, первых поселений и постройки Стоунхенджа до возведения средневековых соборов, формирования всеобщего права и конца правления первого короля династии Тюдоров Генриха VII.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге освещается период правления в Англии династии Тюдоров.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Повествование в этой книге начинается с анализа причин, по которым национальная слава после битвы при Ватерлоо уступила место длительному периоду послевоенной депрессии.
Многие из написанных Акройдом книг так или иначе связаны с жизнью Лондона и его прошлым, но эта книга посвящена ему полностью. Для Акройда Лондон — живой организм, растущий и меняющийся по своим законам, и потому «Лондон» — это скорее биография города, чем его история. В книге есть главы об истории тишины и об истории света, истории детства и истории самоубийства, истории кокни и истории алкогольных напитков. Возможно, «Лондон» — самое значительное из когда-либо созданных описаний этого города.
Признанный летописец Лондона Питер Акройд в своей новой книге изменяет обыкновению прогуливаться по городу. На этот раз он уводит нас в подземные глубины британской столицы. Автор открывает для своих читателей настоящий город-призрак со его улицами, реками, монастырями и канализацией. Вы сможете охватить взглядом весь исторический период развития Большого Лондона: от памятников Бронзового века, римских тротуаров и средневековых кладбищ до первых станций старейшего в мире метро. В главах о пресловутых городских трущобах мы увидим, помимо исторического анализа, искреннее сочувствие к обитавшим в них людям.
Новая книга Питера Акройда – очередное доказательство того, что биография города не менее, а возможно и более увлекательна, чем биография любой знаменитости. Особенно если новым героем исторического расследования Акройда становится Венеция. Самый загадочный и независимый город Италии, бывшая республика, расположенная на ста восемнадцати островах, город, над которым постоянно висит угроза затопления, Акройд описывает в свойственной ему манере документалиста-романтика. Акройд разбирается в том, почему венецианцы так отличаются от остальных жителей Италии, как получилось, что на постоянно подтопляемых островах появились и сохранились сотни произведений искусства, и когда великая империя купцов и художников превратилась в город Казановы, туристов и резиновых сапог.
Честно говоря, я всегда удивляюсь и радуюсь, узнав, что мои нехитрые истории, изданные смелыми издателями, вызывают интерес. А кто-то даже перечитывает их. Четыре книги – «Песня длиной в жизнь», «Хлеб-с-солью-и-пылью», «В городе Белой Вороны» и «Бочка счастья» были награждены вашим вниманием. И мне говорят: «Пиши. Пиши еще».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.