Часы веков - [3]
Река была очень широкой и мутной. Противоположный берег едва угадывался в дымке тумана, в котором зоркие глаза Мухи разглядели неясную гряду остроконечных вершин леса.
Великанов и Муха стояли на высоком, неровном берегу, овеваемые горячим ветром, наполненным запахами сырости и неведомых трав. От этих сладковато-острых запахов во рту появлялась оскомина и кружилась голова. Было ли что-нибудь знакомое в этих запахах? Пожалуй, ничего, кроме тёплой сырости. Всё казалось необычным и ни с чем не сравнимым.
— Тише! — прошептал Великанов, обеспокоенно указывая с обрыва на что-то тёмное в воде. Это тёмное и неопределённое вначале показалось Мухе небольшим островком, поросшим бурыми водорослями. Но островок вдруг зашевелился, из воды высунулась продолговатая голова с длинным хоботом и двумя белыми бивнями. Хобот, извиваясь, взметнулся над рекой и шумно выпустил целый каскад воды. Только теперь поняла Муха, что мохнатую шерсть какого-то гигантского животного она приняла за водоросли.
— Слон? — спросила она шёпотом. — Ну, конечно же, смотрите у него хобот. Настоящий слон!
— Не думаю, — ответил Великанов. — Скорей всего мамонт… А может быть, предок и слонов и мамонтов. Во всяком случае он раза в три больше известных мне видов слонов.
Гигант явно наслаждался купанием. Мохнатое животное словно из мощного брандспойта поливало себя речной водой, вымывая из шерсти каких-то огромных насекомых и круглых рыжих клещей. Некоторые из них достигали в диаметре не менее метра. Клещи падали в реку, переворачиваясь на спину и беспомощно шевеля множеством ножек; течение быстро относило их в сторону, вода сразу закипала вокруг, и стаи рыб в несколько мгновений пожирали клещей.
И тут произошло нечто такое неожиданное и страшное, что Муха потом долго не могла придти в себя. Река в самой стремнине вдруг бешено забурлила и заклокотала. Это шумное клокотанье стремительно приближалось к берегу. Мохнатый гигант на секунду застыл с приподнятым хоботом и, захрипев, рванулся к берегу. Тонны грязно-жёлтой воды взлетели над ним, посеяв целый дождь противных, тепловатых брызг на Муху и Великанова.
Как ни торопился гигант, он не ушёл от своей гибели. Вода уже плескалась и клокотала вокруг него. Сотни, а может быть, тысячи каких-то речных хищников со всех сторон атаковали могучее животное, высовывая из воды зубастые пасти. Было отчётливо видно, как они терзают несчастного гиганта, вырывая из его туши куски мяса. Животное страдальчески затрубило. Предсмертный вопль, от которого похолодело в груди Мухи, полетел над рекой, отдался эхом в заречье и заглох в туманной дали. Гигант свалился и исчез под водой. Река ещё с минуту клокотала над ним и успокоилась. А ещё через минуту, когда течение унесло ил и песок, поднятые со дна гибнущим гигантом, стал виден его обглоданный остов. Ни одного клочка мяса не было на гигантских белых костях.
Река по-прежнему спокойно несла куда-то к неведомому морю или океану свои мутные воды, и тишину горячего, влажного дня нарушали только гортанные крики парящих в вышине белых птиц, похожих на огромных чаек.
— Да! — передохнул Великанов, качнув седой головой. — Такое и во сне не приснится!.. Не желаешь ли ты, Муха, искупаться в этой прелестной речушке?
— С удовольствием, — быстро сказала она, — только после того, как вы, товарищ Великанов, покажете мне пример!
— Ишь ты, какая сообразительная! — усмехнулся он. — Нет уж, что касается меня, то я предпочитаю подождать миллион лет, когда наступит наша эра, и реки очистятся от тварей, пожирающих в одно мгновение тонны живого мяса!
Они медленно шли по берегу, слыша, как где-то за спиной размеренно и неотступно стучат часы веков:
— Тик-так, тик-так…
Солнце поднималось всё выше, становилось нестерпимо жарко, и Муху начала мучить жажда. Она отстала от своего спутника и, наконец, взмолилась:
— Товарищ Великанов, зачем мы идём под солнцем? Смотрите, совсем рядом лес!
— А ты уверена, что в лесу нет зубастых гадов, какие водятся в здешних водах? — спросил он, останавливаясь, но, подумав, прибавил:
— Впрочем, как говорится, бояться гадов — в лес не ходить…
Однако первобытный лес оказался мало приспособленным для прогулок. Они с трудом пробирались сквозь нагромождения гниющего бурелома, сырого и скользкого. Стало почти совсем темно. Толстые стволы шершавых и влажных деревьев, породу которых невозможно было определить в полумраке, тесно поднимались вокруг чёрными привидениями. Душные гнилостные испарения наполняли воздух смрадом. Муха то и дело скользила, наступая на чудовищно большие грибы, которые лопались под ногой, как выстрел. Несколько раз она упала, больно исцарапав лицо и руки. В довершение ко всему на путников напали мириады летающих насекомых. Они больно жалили, а при дыхании врывались в рот, лезли в ноздри и уши.
— Я больше не могу! — жалобно крикнула Муха Великанову, выплёвывая отвратительную кашу из насекомых. — Пожалуйста, идёмте домой…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой происходит смертельная схватка обезьяны с тигром
В эту минуту впереди мелькнул свет, и они скоро вышли на обширную поляну, заросшую высокой, сочной травой. С двух сторон поляну замыкали глыбы скал, образуя почти прямой угол. А в самом углу с высоты нескольких метров из тонкой расщелины выбивался узкий и прозрачный, словно стекло, весёлый ручеёк.
