Часы смерти - [81]

Замысел сам по себе был блестящим, но Боском воплотил его еще лучше. Прежде чем подумать, как ему удалось себя обезопасить, вспомните, что он не мог долго оставаться в позе признавшегося в попытке убийства, так как это могло привести его на скамью подсудимых. Отсюда фальшивый глушитель, которым он также размахивал у нас перед носом. Обратите внимание, как Боском то и дело подбрасывал намеки, покуда не выдохся и не признал с вызовом, что в действительности не собирался никого убивать. Мы должны были подумать: «Грязная маленькая свинья! Он хотел напугать Стэнли и выставить его серьезным подозреваемым, а самому духу не хватало совершить настоящее убийство!» Должен признать к своему стыду, джентльмены, что сначала я так и думал. Боском снова чернил себя, чтобы впоследствии обелить, и посмеивался при этом украдкой.

Но вернемся к его подлинным действиям при совершении преступления.

Задавая себе вопрос «Как?», мы прежде всего должны выяснить, был ли Стэнли сообщником в настоящем убийстве. Очевидно, нет, иначе не существовало бы причин для фокус-покуса. Стэнли отводилась роль свидетеля. И свидетель бы из него получился самый лучший и самый убедительный — тот, кто думает, что Боском собирался убить этого человека, но твердо знает, что он этого не делал.

Как же такое можно было устроить? Если Боском заколол Эймса, то невиновный очевидец в той же комнате не мог этого не заметить. Но потом всплыло несколько интересных фактов, которые было нелегко объяснить: во-первых, что в комнате было темно; во-вторых, что Стэнли поместили за тяжелой ширмой, установленной Боскомом; в-третьих, что на полу у ножек массивного голубого кресла Боскома имелись странные отметки мелом.

Хэдли издал возглас и перелистал записную книжку.

— Черт бы побрал эти отметки — я совсем забыл о них! Да, вот они… Теперь вспоминаю.

— Потому что вы забыли о Боскоме, — криво усмехнулся Мелсон. — Боюсь, я тоже.

Доктор Фелл глотнул пива и прочистил горло.

— Рассмотрим сначала пункт фальшивого плана Боскома, касающийся необходимости темной комнаты, как Боском объяснял его Стэнли, согласно показаниям Хейстингса. Это звучит настолько сомнительно, что могло убедить только человека с вконец расстроенными нервами, как у Стэнли. Боском утверждал, что в комнате должно быть темно, когда жертва поднимется наверх и войдет, чтобы, если кто-нибудь будет находиться снаружи в коридоре, он не увидел свет, когда жертва входит в дверь. Но даже если кто-то в коридоре увидел бы жертву, когда все свидетельствовало, что жертва пыталась ограбить дом, трудно понять, почему Боском опасался такой мелочи, как тусклый свет. Однако это не главная слабость его доводов. Если план был таков, каким казался, то это странный способ завлечь муху в паутину. Человека приглашают прийти за костюмом, подняться наверх, открыть дверь, увидеть темную комнату в темном доме, сесть и ждать, пока кто-то принесет обещанный костюм!

Причина, по которой Стэнли поместили за ширму, выглядит еще менее убедительно. За ширму в темноте! Не было сказано ни слова, почему Стэнли не должен быть видим при ярком свете. Неужели присутствие друга Боскома могло так напугать пришедшего за поношенной одеждой? Однако намерение держать его не просто в темноте, но и за ширмой предполагает жертву, чьи зрительные способности комбинируют кошачий глаз с рентгеновскими лучами.

Впрочем, это не важно. Вы знаете, почему это проделали. Прежде всего, темнота требовалась для того, чтобы Боском мог незаметно передвигаться в своей черной пижаме, он позаботился и о том, чтобы не быть слышимым в мягких шлепанцах…

— Постойте! — прервал Хэдли. — Хейстингс смотрел вниз при лунном свете…

— Вскоре я к этому перейду. Далее, Стэнли поместили за ширмой, чтобы он сквозь указанную ему узкую щель мог видеть в заранее намеченном пятне лунного света то, что было нужно Боскому, — что заставило бы его поклясться, что Боском все время находился в комнате. И наконец, отметки мелом. Они были жизненно важны, так как показывали точное местонахождение ножек кресла, дабы с любого места за ширмой в поле зрения попадало только то, что требовалось Боскому.

Но, очевидно, в комнате не должно было быть совсем темно, иначе Стэнли вообще ничего бы не увидел. Поэтому световой люк в потолке оставили слегка приоткрытым, тщательно приготовив это заранее, как софит в театре. Неужели вам не приходило в голову, что педантичный Боском повел бы себя как дурак, не занавесив люк полностью (на случай, если Хейстингс окажется на крыше, хотя он не считал это вероятным), если бы не крайне нуждался хотя бы в самом тусклом свете?

Но самая большая ирония судьбы в этом деле, полном таких ситуаций, состоит в том, что человек, для которого все это предназначалось — Стэнли, — так и не был нами допрошен. Это Хейстингс доказал, что…

— Именно об этом мы вас и спрашивали, — снова вмешался Хэдли. — Почему Хейстингс не видел, как Боском выскользнул из комнаты? Он ведь не лгал, верно?

— Нет, он говорил правду. Но я обрисовал вам только то, что заставило меня усомниться в словах Боскома и считать его виновным. Прежде чем перейти к настоящему убийству, давайте рассмотрим весь план начиная с его зарождения и увидим, что произошло.