Часы любви - [135]

– С подобными делами не стоит торопиться. Тревельян наконец поднял голову и насмешливо улыбнулся одними губами.

– Ну вот, наконец ты нашел меня. Наконец. – Глаза его сверкали бешенством. – Явился, чтобы убить меня, Маккумхал?

Малахия стал перед очагом. В руке его был пистолет.

– Да, – шепнул молодой человек, приставляя дуло к виску Тревельяна.

– А где остальные? Внизу? Ищут подходящую ветку?

– Идем вниз. Вы знаете, что нам нужно. Выполните наши требования.

– Я не освобожу О'Молли.

– От этого зависит ваша жизнь. – В голосе Малахии слышалась истерия.

Зловещий взгляд Тревельяна был полон презрения – и к пистолету, и к тому, кто держал его.

– Ты стоишь передо мной, Маккумхал, стараясь изобразить из себя храбреца, но ты не из таких. Ты – трус. Твои руки трясутся. И на лице твоем нет и доли той убежденности, которую я видел на лице О'Молли.

Тревельян встал.

Малахия почти против воли вынужден был отступить.

– Я пришел затем, чтобы мы спустились к Шону или отправились прямо к дубу. Выбирайте. Ребята у дуба уже теряют терпение.

Взгляд молодого человека ожесточился. Ниалл расхохотался. Пронзив Малахию взглядом, он заставил юношу отступить.

– Скажи мне, Маккумхал, – начал Ниалл, обойдя свое кресло. – Я хочу знать: ты заодно со смутьянами или нет? – Тревельян ударил себя кулаком в грудь. – Объясни мне, что-нибудь обжигает твое сердце?

– Обжигает, проклятый лорд, ох, обжигает. У меня папашу застрелили ради таких как ты. – Он оглядел роскошную комнату, столь роскошную и чуждую его миру. – Вы со своей родней отобрали у нас все. У нас ничего не осталось.

– Так чего ради ты явился сюда на самом деле, Маккумхал? Ради Шона или потому, что бунтовщики послали… а может быть, из личного интереса?

– Из личного, – объявил Маккумхал с ненавистью в глазах. И добавил: – Из-за нее.

– Ага, вот, наконец, я и услышал правду.

– По какому праву ты отобрал ее у меня? – выкрикнул Малахия. – Она из наших, из простых, она для меня. А ты приманил ее к себе.

– И теперь тебе не терпится услышать, что я не отпущу Шона О'Молли. Ждешь, когда они повесят меня. Думаешь, что тогда сумеешь вернуть ее.

– Да, да, – прошептал Малахия с исказившимся от боли лицом.

– Только я не скажу тебе, где искать О'Молли. Я не намерен выдавать его. Он – преступник, такой же, как и ты. И должен ответить за свои дела.

– Ты, милорд, – проклятый дурак.

– Это все-таки лучше, чем быть бестолковым преступником. Ты, Маккумхал, годишься лишь для того, чтобы посылать тебя за смертью.

В ярости Малахия бросился к Тревельяну. Он вновь приложил пистолет к виску графа, но, к его удивлению, тот не дрогнул. Казалось, граф был рад прикосновению дула.

– Давай же. Стреляй. Это ведь твое сокровенное желание, ты всегда мечтал об этом, – поддразнил молодого человека Ниалл.

– Ты обезумел. Я же держу пистолет возле твоей головы… Или ты ничего не видишь? – воскликнул Малахия, на веснушчатом лбу которого выступили капельки пота.

– Вижу, – прошептал Тревельян, даже не моргнув.

– Так ты хочешь, чтобы я разбрызгал твои мозги?

– Нет, я хочу, чтобы ты и те парни, которые внизу, оставили меня в покое.

– Оставим, только отдай О'Молли. Говори, где искать его?

– Не скажу. Что еще тебе нужно? Тебе нужна моя земля? Она ничего не стоит. Мой замок? Вы уже сожгли половину моего дома. Так чего же… Денег? Ее?

– Мне нужно все, Тревельян. Я отберу все, что тебе дорого. – Малахия грубо ткнул дулом пистолета в голову Тревельяна.

Обхватив ствол ладонью, Тревельян оставил его на месте.

– Если ты пришел за всем, что мне дорого, тогда ты глупец, Маккумхал.

Ниалл скрипнул зубами и помрачнел. Резким движением отбросив пистолет в сторону, он оттолкнул Малахию к мраморной каминной доске.

– Неужели ты не понимаешь? – прохрипел он, не обращая внимания на пистолет, который Малахия вновь приставил к его голове. – Неужели еще не ясно? – Он глядел на Малахию, не в силах поверить в то, что тот настолько глуп. – Ты опоздал. У меня ничего не осталось.

Малахия сглотнул.

Оба они застыли на месте.

– Ага, держи его, Малахия! Держи его! – в комнату ворвались еще два бунтовщика с пистолетами в руках. Они обступили Тревельяна, словно вороны, слетевшиеся на добычу. – Освободи Шона О'Молли! Или мы заставим тебя сделать это! – потребовали они.

Ниалл дернулся, почувствовав на себе чужие руки, однако у него явно не было особой охоты сопротивляться. Жизнь давно потеряла для него смысл, можно было даже подумать, что он желает смерти. Тем не менее инстинктам воспротивиться сложно: когда его поволокли из комнаты, Ниалл отчаянно сопротивлялся.

– Отдавай нам Шона О'Молли, иначе тебе смерть, Тревельян, – крикнул кто-то из бунтовщиков и ударил Ниалла по голове.

– Тогда лучше смерть! – рявкнул Тревельян. Ему завязали глаза, связали и подтолкнули к лестнице.

Глава 31

Ночь выдалась холодной, ветер колол словно иглами, но дождь еще медлил за горами Сорра. Со связанными за спиной руками, ничего не видящий из-за повязки на глазах, Тревельян приближался к виселице, устроенной для него на ветке старого дуба. Заржал конь – вне сомнения, украденный из конюшни Тревельяна. Что ж, рассудил Ниалл, висеть, так сброшенным со спины своего собственного жеребца.