Часы любви - [116]

– Эйдан, – вновь шепнула она.

– А где ты их оставила в последний раз?

Равенна прикоснулась к щеке, взглядом покоряясь Ниаллу.

– Я обязана это говорить?

– Ты хочешь рассказать мне это, моя любимая, – ответил он негромко. – Ты – сказитель, бард, хотя, быть может, еще не поняла этого.

Равенна облизнула губы и нерешительно и неловко приступила к рассказу.

* * *

Ския хотела отдернуть руку, но хватка казалась стальной и становилась еще сильнее, чем больше она сопротивлялась.

Со стоном она привалилась к стене, ощущая холодные капли, выступившие от страха на спине.

– Пусти мою руку, – прошептала она, испуганная этими злыми голубыми глазами.

– Теперь твоя очередь быть у меня в плену. А ты знаешь, как живется под мостом, в сырости? Клянусь собственной могилой, более это не повторится.

– А знаешь, ты можешь поселиться в домике вместе со мной. Только веди себя хорошо. – Она попыталась освободить руку.

Эйдан не отпускал пальцы Скии с достойным восхищения нежеланием причинять ей боль.

– Веди себя хорошо. Смешно! Настанет день, и я стану королем всего Кланкуллена. Я принц, а не щенок.

– Я и не хочу, чтобы ты был моим щенком. – Ския потупила глаза, щеки ее зарделись. – Я просто хочу, чтобы ты был добрым. И чтобы я нравилась тебе.

Он закатил к небу глаза.

– Нравилась? Ты околдовала меня, превратила в жуткого тролля, заставила сидеть под мостом и еще хочешь нравиться? Кому из смертных может понравиться такая ведьма, как ты?

– Но ведь была же та ночь.

Слова эти заставили Эйдана умолкнуть, словно и он погрузился в воспоминания. Вдруг потемневшие глаза его смотрели куда-то вдаль. Губы принца сжались.

– В тот вечер была гроза. Иногда я готов подумать, что ночь эта примерещилась мне.

– Нет, все было на самом деле, – прошептала она, мечтая вновь обнять его и лечь рядом на соломенный матрас.

– Значит, ты околдовала меня и приказала поступить так, – жестко сказал принц.

– Но ты же знаешь, что я не делала этого, – Ския с мольбой протянула к нему руку.

– Ведьма, – пробормотал он так, словно не мог обозвать ее худшим словом.

– Я не стремилась стать ведьмой. Разве это не важно?

– Нет. Ты – ведьма, и если на твоей голове нет седых спутанных косм и бородавки не усеивают твой нос, так это лишь потому, что ты изменила свое уродство чарами. – Схватив прядь золотых волос, он осторожно привлек Скию к себе. – Ты видишь мой истинный вид. Яви мне свой собственный.

– Он перед тобой, – негромко призналась она.

– Не верю. – Выпустив ее волосы, он провел кончиками пальцев по ее щеке. – Ты слишком прекрасна. Ни одна уродливая, злая и прыщавая ведьма не сможет сделаться и отдаленно похожей на тебя.

– Если ты будешь говорить со мной таким образом, я снова превращу тебя в тролля. – Она вновь попыталась выдернуть руку, однако принц держал ее как в тисках. Встретившись взглядом с Эйданом, она попыталась понять, знает ли он, насколько больно делает ей. Сарказм его ранил Скию не хуже толедского меча.

– Если ты опять превратишь меня в тролля, то да поможет мне Бог… только ни один человек в королевстве тогда не осудит меня, если мне придется тебя убить.

Ския поглядела на него с горечью.

– Ну почему ты говоришь мне такие страшные вещи?

– А почему ты держишь меня при себе? Зачем превращаешь в тролля?

И он двинулся на нее. Ския в ужасе отпрыгнула.

– Если ты еще раз превратишь меня в эту тварь, я…

Принц не договорил фразу, он исчез.

– Я убью тебя! Убью! Клянусь в этом! – завопил тролль от ярости, подпрыгивая в углу.

Встав, Ския потерла затекшую руку. Она не хотела возвращения тролля, однако и принц пугал ее злым, черным взглядом. Иногда действия Скии подчинялись инстинкту, как было тогда с драконом. Ей хотелось бы, чтобы Эйдан понял это и перестал пугать ее.

Взгляд ее обратился к троллю. На принца было приятнее смотреть, чем на крохотного гадкого уродца, однако сила Эйдана была опаснее.

– Тогда уходи отсюда. Ступай под свой мост.

– Не пойду! Не пойду! – Троолль стиснул маленькие кулачки и принялся грозить ими Ские.

Она обратилась к самому худшему оскорблению. Она расхохоталась.

– Уходи. Лезь под свой мост в сырость и темноту.

Тролль перестал скакать. Застыв на месте, он глядел на нее полными печали тупыми глазками.

– Так, значит, тебе не нравится мост, правда? И ты хочешь сидеть здесь, возле огня. – Приблизившись к очагу, Ския помешала варево, бурлившее в черном котле. – У меня есть пенистый мед и сладкие сахарные пирожки. Моя приятельница, старая сова, живущая в чаще орешника, даже принесла мне на ужин кролика. – Она искоса посмотрела на тролля. – Принц Эйдан, можете вернуться, но ведите себя подобающим образом.

Тролль сложил ручки на груди и поклонился, являя образец покорности.

Ския снова рассмеялась. Сердце ее мечтало провести с ним еще один вечер. В ту жуткую грозовую ночь Эйдан рассказывал о своем отце, о войнах и королевствах. Он был мягок с ней, потому, должно быть, что во тьме под мостом было столь же одиноко, как и в ее домике. Тогда она предложила принцу меда и пирожков, и он съел столько, что хватило бы на целый батальон. А потом, огрубевший от войн, он повалил ее на матрас и долго любил и любил ее, пока оба они не насытились. А потом оба они уснули в свете меркнущего очага.