Часы - [28]

Как там зовут ее тетку? Лоутон, миссис Лоутон. Пальмерстонское шоссе, дом четырнадцать. Идти было недалеко, и инспектор решил обойтись без машины.

Пальмерсгонское шоссе оказалось довольно мрачной улицей, которая, как говорится, знавала лучшие времена. Большинство домов, некогда особняков, позднее поделили на квартиры. Когда Хардкасл повернул за угол, девушка, шедшая навстречу по тротуару, на секунду приостановилась. Инспектор, поглощенный своими мыслями, в первый момент решил, что она хочет спросить дорогу. Однако девушка, видимо, передумала и прошла мимо. Инспектору, как ни странно, сразу пришли на ум туфли. Туфли… нет, одна туфля. Лицо девушки показалось ему знакомым. Где-то он ее видел, причем совсем недавно… А может быть, она узнала его и хотела заговорить?

Он остановился и посмотрел ей вслед. Девушка ускорила шаги. Беда в том, подумал инспектор, что у нее одно из тех невыразительных лиц, которые трудно запомнить, если нет особой надобности. Голубые глаза, бледная кожа, приоткрытый рот. Рот. Он тоже о чем-то напомнил. Что же она делала со своим ртом? Говорила? Красила губы? Нет. Хардкасл остался недоволен собою. Память на лица составляла его особую гордость. Он мог похвастаться, что помнит в лицо каждого преступника и свидетеля, прошедшего через его руки; хотя ведь этим человеческие контакты не исчерпываются. Он, например, не рискнул бы утверждать, что помнит каждую официантку, которая его когда-то обслуживала, или каждую автобусную кондукторшу. Хардкасл решил выбросить девушку из головы.

Он подошел к дому номер четырнадцать. Возле открытой настежь двери были прибиты четыре звонка с именами. Оказалось, что миссис Лоутон живет на первом этаже. Хардкасл вошел в прихожую и позвонил. Ответили ему не сразу. Наконец раздались шаги и появилась высокая худая женщина в халате, с растрепанными темными волосами. Она слегка запыхалась. Из квартиры, явно со стороны кухни, доносился запах лука.

— Миссис Лоутон?

— Да? — Она посмотрела на него подозрительно и довольно недружелюбно.

Он решил, что ей лет сорок пять. Обликом она слегка походила на цыганку.

— Что вы хотите?

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— По какому поводу? Я сейчас очень занята. — Она сердито добавила:

— Надеюсь, вы не репортер?

— Нет, конечно, — успокоил ее Хардкасл, решив проявить сочувствие. — Они вам, наверное, очень досаждают.

— Житья нет. С утра до ночи звонят, стучат и пристают с дурацкими вопросами.

— Я знаю, как это раздражает, — поддакнул Хардкасл, — очень жаль, миссис Лоутон, что мы ничем не можем вам помочь. Меня, кстати, зовут Хардкасл, я инспектор уголовной полиции и занимаюсь как раз тем самым делом, по поводу которого вас допекают репортеры. Мы бы это прекратили, если бы могли, но вы же понимаете, у прессы свои права, и полиция тут бессильна.

— Совести у них нет, лезут в чужие дела, — пожаловалась миссис Лоутон. — Они говорят, им нужно сообщать о новостях. А когда эти новости попадают в газеты, выясняется, что все переврано от начала до конца. Диву даешься, чего только они не настряпают. Входите же.

Она впустила инспектора в квартиру и захлопнула дверь. При этом на коврик упало несколько писем. Миссис Лоутон нагнулась было за ними, но галантный инспектор ее опередил. Подавая письма, он повернул их адресами вверх и успел прочесть.

— Спасибо.

Миссис Лоутон положила письма на столик.

— Проходите в комнату. Хотя… Вот в эту дверь, пожалуйста, а я сейчас вернусь. У меня что-то убегает…

Она спешно направилась в кухню. Инспектор еще раз вгляделся в письма, оставленные на столике. Одно из них было адресовано миссис Лоутон, а еще два мисс Шейле Р. Вебб. Инспектор вошел в указанную дверь. В маленькой комнате царил беспорядок, мебель стояла потертая, но кое-где бросались в глаза то яркое цветовое пятно, то занятная безделушка: изящная и, видимо, дорогая вазочка из многослойного венецианского стекла, абстрактная статуэтка, две яркие бархатные подушки, глиняное блюдо с заморскими ракушками. Инспектор решил, что либо у тетушки, либо у племянницы вкус не лишен своеобразия.

Миссис Лоутон вернулась, еще более запыхавшись.

— Теперь, кажется, все в порядке, — сказала она без особой уверенности.

Инспектор еще раз извинился:

— Простите, что пришел в такое неудобное время. Я просто был поблизости и решил уточнить некоторые подробности, связанные с неприятной историей, в которой случайно оказалась замешана ваша племянница. Кстати, надеюсь, она не очень переживает? Такое событие потрясло бы любую девушку.

— Это. уж точно, — согласилась миссис Лоутон. — Шейла вчера вернулась просто сама не своя. Но к утру отошла и, как всегда, отправилась на работу.

— Да, я знаю, — сказал инспектор. — Меня предупредили, что она у клиента, а я не хотел отвлекать ее от дела и решил, что лучше нам поговорить дома. Она, значит, еще не вернулась?

— Боюсь, вам долго придется ждать, — ответила миссис Лоутон. — Она у этого профессора Пурди, а он, по ее словам, совершенно не знает счета времени. Бывает, говорит: «Ну, тут осталось всего минут на десять, давайте уж закончим», а потом выясняется, что работы там на добрых полчаса. Но вообще-то он хороший человек, всегда извиняется. Раза два даже настоял, чтобы Шейла осталась поужинать, и очень переживал, что задержал ее надолго. Конечно, все равно приятного мало. Да, так вы, может быть, хотите еще что-нибудь спросить? Если Шейла вдруг надолго задержится.