Часы, идущие назад - [25]

– Макар, вы пока сами посмотрите коллекцию фарфора, она в соседних залах, – сказала хранительница юнцу. – Там и фарфоровая рамка в витрине, которая Марию Вадимовну интересует. Вы тот предмет где приобрели?

– На Арбате, в антикварной лавке. – Голос у парня был приятный. – Тете на юбилей. Та рамка – кузнецовского фарфора, с клеймом. Собственно, я в этих вещах совсем не разбираюсь. Это тетя велела мне прийти сюда, в музей, и посмотреть.

– Вы не пожалеете о потраченном времени. У нас прекрасная экспозиция, – заверила его хранительница.

И он поплелся расслабленной походкой в соседний зал. Полковник Гущин проводил его взглядом.

– Немного у вас посетителей в воскресный день, – констатировал он.

– В летний сезон, когда дачники приезжают, посещаемость больше. Экскурсии. Сейчас кто поедет? Глухая осень, очей очарованье… Так чем мы, музей, можем помочь полиции?

– В городе есть такое место – Дом у реки, – сразу начал капитан Первоцветов. – Мы бы хотели узнать его историю. Кому он раньше принадлежал, что это за здание.

Хранительница скользнула взглядом по его лицу.

– Ах, это… Убийство. Я слышала. В городе говорят, там кого-то убили. Дом у реки – это местное название. Как памятник городской архитектуры он по документам проходит как дом купцов Шубниковых.

Анфиса быстро подошла к ним. Катя увидела, что она насторожилась. Полковник Гущин прищурился и тоже придвинулся ближе, словно глухой, который хочет лучше расслышать.

– Этот дом купец Шубников – старый Шубников, как когда-то называла его молва, – возвел для себя в то время, когда начал на берегу реки грандиозное строительство своей бумагопрядильной фабрики. Видели, наверное, ее корпуса?

– И Башню с часами вашу видели, – кивнула Катя. – Поразительное сооружение.

– Да уж. Наша изюминка – башня с часами. Старый Шубников строил это все в комплексе. Проект заказал англичанам – отсюда такой лондонский стиль у башни и фабричных зданий. Это было в середине девятнадцатого века, строительство шло очень быстро, и уже в середине пятидесятых годов фабрика начала работать. А в шестидесятых годах девятнадцатого века Шубников занял лидирующее место в российском производстве по обработке хлопка и изготовлению тканей. В Доме у реки он жил несколько лет, наблюдая за строительством фабрики – там были и жилые апартаменты, и купеческая контора – все вместе. И касса. Он жил там до тех пор, пока не родились его сыновья Савва и Мамонт. Потом он начал строить для себя большой особняк здесь, в центре, – может, видели, еще одна наша достопримечательность – Дом с башнями.

– Нет, пока не видели, – ответила Анфиса.

– Дом у реки какое-то время служил фабричным помещением – ну, до тех пор, пока после смерти старого купца Шубникова его сыновья… точнее, младший сын Мамонт еще сам лично занимался делами производства и фабрики. Пока не произошла та трагедия в их роду.

– Что за трагедия? – спросила Анфиса.

Катя отметила, что Гущин словно делегировал ей вести беседу про купцов Шубниковых, но сам слушал очень внимательно и словно что-то вспоминал. Или запоминал.

– Ох, эта история здесь, в городе, хорошо известна. И в интернете о ней можно прочесть – наберите Горьевск, фабрика Шубниковых, сразу выдаст вам кучу ссылок. Семейная трагедия с убийством. Дело в том, что Шубниковы – некогда столь знаменитые и богатые – это вымерший род. И не революция и экспроприация собственности положили конец их процветанию. Когда старый Шубников умер, его сыновья были молоды. Савва как старший имел приоритет в наследстве и распоряжении капиталом. Но он не занимался делами в силу своего слабого здоровья. И младший, Мамонт, изучавший текстильное производство в Англии, закончивший Кембридж, не желал мириться с таким положением вещей. Он отравил Савву. Якобы положил яд то ли в кофе, то ли в вино. Но по трагическому стечению обстоятельств этот яд вместе с братом выпила и молодая жена Мамонта Глафира. Они умерли. А Мамонт застрелился. У него и Глафиры осталось двое детей, две девочки. Они росли с няньками и опекунами. Фабрике было назначено что-то вроде внешнего управления в виде коллегии из менеджеров-иностранцев, отвечавших за производство, и товарища Мамонта еще с университетских времен – Игоря Бахметьева. Тоже промышленника, банкира, председателя Русского банка и сына знаменитого в Горьевске градоначальника – Святослава Бахметьева, который вместе со старым Шубниковым сделал очень много для развития нашего города. Они провели сюда железную дорогу, построили водопровод и канализацию. Этот музей тоже стал своеобразным подарком рода Бахметьевых. А Шубниковы, они…

– Вымерший род? – спросила Катя. – А как же дочери, девочки?

– Их тоже не стало, – ответила хранительница музея. – Уже к пятому году на фабрике Шубниковых не осталось прежних владельцев и наследников. Это здание музея было выкуплено Игорем Бахметьевым у купцов Никитиных. Глафира Шубникова была из этого рода, и там тоже остались лишь троюродные кузены, которых Горьевск не интересовал. Музей был открыт в 1911 году. Игорь Бахметьев передал сюда коллекцию произведений искусства, собранную Шубниковым, и свои вещи добавил тоже. Но в основном это все из собрания Шубниковых – и знаменитое собрание старообрядческих гуслицких рукописных книг, и книги крюкового распева – поющие, и фарфор, и бронзовые статуэтки. И картины. Взгляните сюда, – она плавно повела рукой на стену, где висела картина, которую капитан Первоцветов счел ужасной. – Жемчужина нашей коллекции. Официальное название – «Жена тропецкого купца на смертном одре». Но есть основания полагать, что на этой картине изображена мертвая…