Часы Фишера - [17]

Труд, оказывается, как показывает "пример Гоголя" ("Шинель", из которой, как известно, все мы вышли), должен быть не только внутренне, но и внешне непрестанным. Никак, ну, никак нельзя от него отрываться, отставать, тем более в неблагоприятных (казалось бы; на деле же у Башмачкина... всего лишь особо поучительных, так рискнем сказать) обстоятельствах.

"...приучился голодать по вечерам; но зато он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели" (стр.141). Читаешь, в десятый или двадцатый или тридцатый раз перечитываешь классика и все никак не можешь поверить... И это - о ком же? об Акакии Акакиевиче? Неужто эта лексика "духовно", "вечная идея" - имеет к нему какое-то отношение?! Куда же он занесся?! Но ведь Гоголь, помимо прочего, одергиваю я себя, готовит визит к значительному лицу, визит своего героя, решившегося... надерзить (вот это уж полная фантастика):

" - Но, ваше превосходительство, - сказал Акакий Акакиевич, стараясь собрать всю небольшую горсть присутствия духа, какая только в нем была (ему бы собирать эту горсть для достойного (!) возвращения к работе, - Л.Б.), и чувствуя в то же время, что он вспотел УЖАСНЫМ ОБРАЗОМ (еще бы! ведь эта ужасающая испарина наверняка готовит почву для жабы, для убийственной, смертельной простуды! - Л.Б.), - я ваше превосходительство осмелился утрудит потому, что секретари того... ненадежный народ..." (стр.153).

Вот оно, закономерное начало гибели: вместо того, чтобы самому работать безупречно, работать и дальше, несмотря ни на что, несмотря на потерю такой, как выяснилось... не строго обязательной, хотя внешне и привлекательной штуки, как шинель (урок преподнесен чувствительный, дорогостоящий, но зато какой полезный, надо было только распознать его, использовать и еще мысленно поблагодарить неизвестных, дидактически безупречно поведших себя грабителей, поблагодарить, а не... гоняться за ними, да еще не без помощи... кого бы вы думали - самого значительного лица), - вместо того, чтобы с радостью взяться снова за перо, Акакий Башмачкин, отравленный не своим, совершенно НЕ РЕАЛЬНЫМ, недоступным для него тезисом ("В самом деле две выгоды: одно то, что тепло, а другое, что хорошо" (стр.143)), слетел, как нынче выражаются, с резьбы, кинулся (подался), ну в совершеннейше не ту степь.

Партнеры Фишера оказываются - по сравнению с ним - не вполне достаточными профессионалами, людьми не способными так, как он, изучать шахматы, думать - и переобдумывать - их основы, фундаментальные особенности столь сложной, столь "синтетической" и крайне, по своей природе, коварной игры.

Спасский хотел (намеревался) в Рейкъявике и победить, даже, как я знаю, где-то "в районе 17 - 18-й партии", Фишера, и получить крупнейший в истории шахматных соревнований гонорар. Приобрести "две выгоды" - сделать так, чтобы было и "хорошо" (почет, слава, уважение болельщиков, почитателей) и "тепло" (поправка материального положения). НО ВЕДЬ ТАК НЕ БЫВАЕТ. Не бывает просто потому, что не может быть. Потому что в таком (тем более) деле, такого не может быть никогда.

Говорят, Сальери неправ потому, что не устраивают его внешние признаки "лентяйства" Моцарта ("гуляки праздного"): тот все время не сидит, не корпит за инструментом, не пишет ноты в своей "келье", которой у Вольфганга-Амадея к тому же и нет... Но Моцарт, дескать, все равно (и все-таки) работает 24 часа в сутки, его развеивания (пирушки с друзьями, болтовня, романчики, флирт и т.п.) - находчиво и удачно применяемые отвлечения, необходимый отдых, создание условий для плодотворной работы творческого подсознания. И, возможно, на деле, это действительно так. Но Моцарт, даже не гений, подымай выше - Сальери называет его Богом музыки ("Ты, Моцарт, Бог и сам того не знаешь. Я знаю, я") - все-таки подает не лучший пример тем, кто идет ему на смену ("Что пользы, если Моцарт будет жив. И новой высоты еще достигнет. Подымет ли он тем искусство? Нет, оно падет опять, как он исчезнет. НАСЛЕДНИКА НАМ НЕ ОСТАВИТ ОН"). Так что и внешнее поведение классика какое-то значение имеет, может иметь. Может сыграть роль - даже чисто внешнее, индивидуальное.

Важен результат? Конечно. Но все-таки не только; не один результат.

Хотя в шахматах, шахматном спорте, Фишер вынужден (!) идти от результата, строить (готовить) свои выступления "наверняка или почти наверняка", быть нацеленным на успех, на победу, на цифровое, неопровержимейшее превосходство.

И учитывать по возможности - раз он профессионал решительно все мыслимые, предвидимые, в том числе и предполагаемые, факторы, способствующие несомненному успеху или сопровождающие успех, сопутствующие ему.

В известном смысле он довольно рано впал как бы в шахматное старчество, в рассудительность не по времени и как бы не по чину (до завоевания высшего титула).

Алехин перед матчем 1927 года, как известно, заметил: не представляю, как это я могу выиграть у Капабланки 6 партий, впрочем, еще труднее мне представить, каким образом я мог бы проиграть ему 6 партий. И это говорил человек, не выигравший еще у своего исторического противника ни одной встречи!