Часы бьют полночь - [32]

— А ну молчать! — рявкнула наконец Вивла, и её голос с трудом перекрыл гомон. — Что происходит?! Объяснитесь!

Ребята понемногу начали успокаиваться. Скандалы скандалами, а навлечь на себя гнев одной из самых стервозных учительниц в лицее номер шесть не хотел никто. Склочная и желчная, Вивла прямо с сорванного урока могла отправиться к директору. И тогда всем бы не поздоровилось.

— Враньё происходит, вот что, — холодно откликнулся Женька в наступившей тишине.

— Ага, отпирайся! — зло бросил Вовка, всё ещё стоявший у доски. — Все знают, что это ты — кошачий маньяк!

— Почему? Потому что так Фролов сказал? — всё с тем же напускным спокойствием поинтересовался Женька. Оля услышала, как об оконное стекло ударилось что-то твёрдое, но не стала смотреть в сторону окон.

Тени налетали, привлечённые их беспокойством. Но окна были закрыты, и тем оставалось только бессильно долбиться в стекло.

— Может быть, меня кто-нибудь введёт в курс дела? — голос Вивлы прервал начавшуюся было перепалку, и от него веяло арктическим морозом. — Какой ещё маньяк? Что этот мальчик сделал?

— Я ничего не делал.

Женькиному самообладанию можно было только позавидовать. Но Вовка в ответ лишь хохотнул.

— Что, серьёзно? А что ты тогда скажешь вот на это?!

— Молодой человек, а ну уберите теле… — возмутилась было Вивла, но не успела: одноклассник стремительно вытащил из кармана здоровенную чёрную «лопату» и пробежался пальцами по сенсорному экрану.

Телефон в пенале Оли недовольно зажужжал, информируя о новом сообщении в классный чат. Помещение наполнили звуки: писк, трели, вибрация. Похоже, половина одноклассников не отключила звук — и сейчас все получили одно и то же сообщение. Урок срывался на глазах. Ребята, не обращая уже внимания на Вивлу, лезли в карманы, доставали мобильники из сумок, просматривали групповую беседу — и класс снова взрывался гомоном.

Оле не хотелось смотреть. Слишком хорошо она понимала, что там увидит. Но в приступе безумной, отчаянной надежды она всё-таки открыла окно мессенджера на телефоне — и прерывисто вздохнула, зажав рот рукой.

К сообщению была прикреплена картинка: вечер, знакомый двор, ненавистные зелёные мусорные баки под покосившимся навесом. Три пушистых трупика в ряд. И над ними — фигура в чёрной куртке, что тянется к ним рукой.

То самое фото, сделанное неизвестным ребёнком в ужасный вечер, когда Оля не смогла спасти котят. Со вспышкой: лицо Женьки, пусть и размазанное из-за плохого освещения, всё равно узнавалось.

Самой Оли в кадре видно не было.

Глава 15. Осколки

Когда Оля наконец продралась сквозь шум и гам, которые воцарились в классе после звонка, Женьку она уже не увидела. Как обычно, смылся под шумок невесть куда — ищи его теперь по всей школе. Оно и понятно, конечно, после такого-то. Но…

Но с ней-то мог бы и поделиться!

Она растерянно озиралась по сторонам, а мимо, не замечая, проходили стайки одноклассников. Временами до Оли доносились обрывки диалогов: все — о «кошачьем маньяке» из девятого «Б». О том, что теперь это подтвердилось.

От такой несправедливости на глаза наворачивались слёзы. Но начни она сейчас кричать, что Женька никого не убивал — ей же не поверят.

Что-то схватило её за рукав и настойчиво дёрнуло в сторону женского туалета, и Оля автоматически сделала несколько шагов вперёд, прежде чем поняла, что именно её волочит. Точнее, кто.

— Стася? — моргнула она.

— А ты кого ожидала? — огрызнулась подруга, непривычно хмурая и, кажется, слегка заплаканная. От её обычной жизнерадостности не осталось и следа. Стаська выглядела мрачной, как грозовое облако.

В туалете подруга припёрла её к стене и, тяжело вздохнув, отпустила рукав.

— Рассказывай, — велела она. Оля снова растерялась. О чём?

Пауза начинала затягиваться, и Стася нарушила молчание, поторопив её:

— Не притворяйся дурой. Ты думала, я котят не узнала? Ты мне, значит, наплела, что их забрали хорошие люди, а оказалось…

Она вдруг всхлипнула, разом растеряв всю свою грозность. Не гневная богиня мести — маленькая заплаканная девочка, которую всё это время обманывала близкая подруга. Оле стало мучительно стыдно, но что она могла сделать?

Разве что рассказать правду. И то — не всю.

— Я не убивала котят, — тихо отозвалась она. — И он… тоже. Понимаю, как это выглядит, но…

— Но?! — Стаська вскинула на неё глаза, в которых стояли слёзы. — Я попросила маму поднять записи с камер наблюдения! Ты была там! Ты, именно ты унесла котят! Или ты думала, что я не узнаю тебя на камеру?!

— Послушай, Стась, я…

— И ты врала мне всё это время! Что ещё я могла подумать?! Ты забираешь котят, потом выясняется, что твой парень их убил…

— Он их не убивал! — заорала Оля, пропустив мимо ушей пассаж про парня. — Господи, Стася, да выслушай же ты меня!

— Зачем?! — рявкнула в ответ Стаська. — Чтобы ты снова мне наврала?

Оля опустила глаза, поняв, что сейчас расплачется. Всё шло крахом. Их дружба, их доверие, её репутация. О Женьке и вовсе думать не хотелось. Ей страшно было представить, что он сейчас ощущает и что собирается делать.

И во всём этом виновата она, Оля, и её глупые детские страхи.

— Прости, — прошептала она, медленно опускаясь по стене туалета вниз, на грязный плиточный пол, — прости… я не решалась тебе сказать. Потому что мне так… стыдно. Из-за всего этого. Из-за…