Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ - [26]

Света критично оглядела дочку.

– Зачем платье такое надела? Совсем мало! Вон всю спину обтянуло, ещё больше скривило. Иди быстро другое найди, посвободней!

«Вот как же не вовремя мать Петра в больницу загремела. Надо же такому случиться именно сейчас?! Танька болтается под ногами, только портит всё. Увидит Олег, что подумает?! Не смогла даже нормального ребёнка на свет произвести».

– Доброе утро! – Олег стоял, заспанный, и тёр глаза, видно, до конца не мог вспомнить, каким образом в чужой постели оказался.

– Привет! – он улыбнулся девочке. – Меня Олег зовут. А тебя?

– Таня… – она разглядывала незнакомца и всё ещё немного не доверяла.

Непривычно ей было видеть чужих людей в доме. Вот зачем он к ним пришёл?

– Я что тебе сказала? Марш переодеваться и за стол! – зло прикрикнула Светлана.

Таня вздрогнула и быстро понеслась в свою комнату.

– Зачем ты так? – Олег в задумчивости провожал Таню взглядом.

«Надо же, такая хорошенькая, а спинка совсем кривая! Трудно будет, когда всё до конца понимать начнёт. Какая бы Юлька ни была, с сыном так никогда не разговаривала, наоборот, слишком много нежностей с ним позволяла».

Света растерялась, не нашлась, что ответить, вроде всегда так с дочкой строго.

– Ладно! Давайте завтракать.

Светлана таких завтраков сроду не накрывала. Всю посуду достала мало-мальски приличную и даже масло на отдельную тарелочку выложила, а не бросила как есть, в упаковке. Яичница и то особенная получилась, ни один желток не растёкся! Она смотрела на Олега, следила за каждым его движением и хотела опередить любое желание.

– Чаю подлить? Давай булку маслом намажу и сверху варенье… Вкусно будет! Может, ещё чего?

– Да сиди ты уже! Что суетишься?

Таня молча дожёвывала свой бутерброд с сыром и думала только о том, когда же позвонит папа. Про дядю Олега она рассказывать не будет и с облегчением вздохнула, когда тот встал из-за стола и сказал, что и честь надо знать, потрепал её по волосам, как делают все взрослые, и направился в прихожую. Мама за ним…

– Что так быстро? Может, ещё останешься? – Света смотрела на Олега глазами побитой собаки.

Ему стало неловко, он топтался на месте и хотел скорее свалить, ничего здесь не держало, только поражало отношение к себе этой чужой женщины. Ему показалось, ещё чуть-чуть, и она вцепится в рукав и будет умолять остаться. Всем хочется любви, отношений… Что он может поделать, если не тянет к ней?

Света долго не закрывала дверь, слышала, как он быстро спускается по лестнице…

– Мам!..

В прихожей стояла Таня, опять с этим дурацким, видавшим виды плюшевым медведем.

– Что тебе надо?! Отстань от меня! Не ходи за мной следом!

«Это всё из-за неё, она всё испортила! Если бы Таньки не было дома, Олег точно остался и она вела бы себя совсем по-другому!»

Звонил телефон. Света подбежала в надежде, что это Олег. Это был всего лишь Пётр, который сообщил, что всё хорошо и у мамы микроинсульт и никаких последствий. Спросил, может ли завтра забрать дочку из детского садика.

– Да забирай, когда хочешь! Делайте что хотите! Меня оставьте в покое! – крикнула Светлана, бросила трубку и закрылась в спальне. Кровать была ещё тёплая и пахла Олегом, может, и не им, но ей хотелось, чтобы именно так и было.

Танечка стояла у окна и смотрела, как соседские дети играют во дворе, и почти все без шапочек, в совсем лёгких куртках, значит, сегодня очень тепло. Деревья сплошь покрыты сочным зелёным туманом, это почки раскрылись и показали свои первые крошечные листочки, даже кое-где выскочили жёлтые одуванчики. Ей захотелось на улицу. Без маминого разрешения нельзя, и в спальню заходить тоже нельзя, вдруг спит, начнёт кричать. Она решила не огорчаться и во что-нибудь поиграть. Завтра папа заберёт её из детского садика, и она уговорит его немного погулять, и обязательно у метро купят мороженое, и он, как всегда, скажет: «Ну и что? Не отказывать же себе в таком удовольствии?! Заболит горло – будем лечить, недаром у тебя папа лор». А мама всегда говорит «нет»: «Вырастешь, станешь самостоятельным человеком и будешь лопать своё мороженое с утра до вечера и болеть сколько влезет, а мне не сильно нравится с тобой возиться и в четырёх стенах сидеть».

Вся детсадовская старшая группа шумно одевалась, кто сам, а кого и родители – многие до сих пор бантиком шнурки на ботинках завязать не могут. Помогать Тане не надо, она всё сама давно умеет: и кровать с утра застелет, и чашку за собой помоет, даже бутерброд сделать может, только хлеб толстыми неровными кусками нарезает, никак не наловчится.

– Пап, а что ты такой небритый? Колючий, как ёжик, – смеялась Танечка, заглядывала отцу в глаза и нежно гладила по лицу своей маленькой ручкой.

Пётр Алексеевич места не находил, как маму по срочной госпитализировали. Первую ночь в больнице провёл, хорошо коллеги-медики диван в ординаторской определили, вошли в положение. Кого он только не вспомнил – и Бога, и космос, и вселенскую справедливость… Если что с мамой – точно не выкарабкается, раздавит его жизнь, не хватит сил бороться, даже Танюша не спасёт, устал.

На утро в отделении интенсивной терапии Лютика увидел – с врачом лечащим разговаривала. Он чуть сквозь землю не провалился: «Откуда узнала?! Неужели мама успела позвонить, когда совсем плохо стало?»