Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы! - [8]

Хачмас – город маленький. Так что я подумал и написал письмо, послав его наугад на фамилию самой многодетной семьи (многодетной, естественно, по меркам шестидесятых годов прошлого века).

Я рассуждал так: из восьми детей кто-то – да живет в отчем доме.

Расчет был верен – раздались телефонные звонки. Сначала от брата одного из моих друзей (в 1968 году ему было 6 лет, но оказывается, он меня хорошо помнил).

Потом из Махачкалы позвонил один из братьев – ему передали из Хачмаса мой адрес и номер телефона.

Начались перезванивания, активная переписка и, наконец, последовало приглашение.

Мой друг уверял меня, что все меня ждут, я всех увижу и так далее и тому подобное.

Увы, я забыл Кавказ за сорок лет. Забыл особенности кавказских мужчин – их темперамент, многословие… И способность приукрашивать и все преувеличивать.

– И вот, Аделаида Гертрудовна, – продолжал я рассказ, допивая уж не знаю какую по счету чашку чая, – я в Москве по пути из Махачкалы. Расстроенный, разочарованный… Вы представьте себе, я думал, что хотя бы раз мы все посидим за столом, что называется, предадимся воспоминаниям, растрогаемся, ну – вы понимаете меня…

Актриса Шацкая промакнула платочком повлажневшие глаза и кивнула.

– А на самом деле я так и не увидел ни одного из остальных четверых друзей. Тот, что встретил меня – в ссоре с сестрой и братом, по какой-то причине он сорвал встречу еще с одним – тот теперь живет в Баку. И так далее.

Когда я сел на поезд в Махачкале и пока ехал обратно, я думал – и ради чего же мне пришлось потратить 50 тысяч рублей, залезть из-за этого в долги – чтобы попить коньяку в городе, отстоящем от моего на 5 тысяч километров? Но это можно было делать и у себя в Барнауле!

Поразмыслив, я понял – за 40 лет мы не просто изменились. Это ведь время, когда сменяются два поколения людей. Два! Так что мы давным-давно уже просто совершенно чужие люди, а никакие не друзья.

Мы помолчали. Аделаида Гертрудовна вновь залила самовар, включила его.

– А как же вы у нас в доме-то оказались? – спросила она. – Да еще и в квартире Женечки Кудрявцевой?

– Да случайно познакомились, – ответил я. – На улице, дорогу я им помог перейти, и вот… – сдержанно продолжал я. – А что у вас за особенный дом?

– А разве Женя вам не сказала? Этот же дом выстроило АО РЭС. Поэтому и квартиры такие – нечетная вертикаль – для богатейших менеджеров РЭС, а четная – обычные квартиры евростандарта, их выставили не продажу, вот и купили, кто мог.

У меня как раз наследство образовалось в Чехии… Я и обзавелась этой квартирой.

– А как же Женя…

– Да вы что! Она же родная сестра Юрия Борисовича Кудрявцева!

И только тут у меня в голове все сложилось, и сходно это было с сильнейшим ударом по голове! Акционерное общество Российские электросети, Кудрявцев, во времена СССР – бывший завлаб, при Горбачеве сделал начальный капитал на торговле в Москве продуктами, возглавлял первое демократическое правительство новой России, активно участвовал в приватизации госсобственности, и в награду получил этот лакомый кусок – АО РЭС, которым фактически единовластно управлял вот уже десяток лет…

Человек, ненавидимый простыми людьми, символ всего плохого, что случилось с беднейшей частью населения после 1990 года… И, между прочим, непростой человечек… Ходили о нем кое-какие слухи…

Шацкая смотрела на меня с жадным любопытством. Я видел, что ее буквально распирало от желания поделиться со мной тем, что она знала.

Что ж, воспользуемся…

– А чего это Женя такая напуганная? – наливая себе чашку, как бы между прочим спросил я.

Аделаида Гертрудовна на глазах как бы увяла. Вопрос ей явно не понравился.

– Ну как же, – неохотно сказала она. – Сначала муж пропал, потом вот на днях – друг.

Она прятала глаза, я же, наоборот, смотрел ей прямо в лицо.

Да, судя по всему – тот еще братик у Жени Кудрявцевой… Вот вам и происхождение того запашка, что я чувствовал так яственно!

Собраться и уехать? Ваню жаль, да и как-то стыдно…

– Знаете, Аделаида Гертрудовна, – сказал я, вставая. – Пожалуй, я задержусь здесь. На какое-то время…

Шацкая как-то замялась.

– Мне ведь, Виктор, Юрий Борисович велел звонить ему сразу же, если появится какой-нибудь мужчина у Женечки…

– А и позвоните! Обязательно позвоните! Только, Аделаида Гертрудовна, не сегодня, а денька через три. Ведь вы же могли меня увидеть не сегодня, а денька через три?

– Конечно, – радостно проворковала Шацкая. Необходимость звонить ее явно угнетала – чувствовалось, что я ей понравился.

Я встал, обошел стол и поцеловал ей ручку.

– Мне пора! – полушепотом сказал я. – Но, думаю, мы ведь еще увидимся?

Вернувшись в квартиру номер три, я прошел на кухню и занялся готовкой.

Пока варился мясной бульон, я приготовил ростбиф и заложил его в духовку.

Пока готовилась заправка для борща, ростбиф постепенно сначала зарозовел, потом начал покрываться коричневой корочкой. Я постоянно поливал его слегка разбавленным водой соком лимона.

Через два часа обед был готов.

Я поднялся на второй этаж и заглянул в детскую спальную. Ваня и мама сладко спали.

Тогда, не зная чем себя занять, я решил изучить квартиру.

Прихожая была огромной, из нее вели двери на кухню и в холл.