Часть I. От Февраля до Октября - [9]

АПРЕЛЬСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ

Речь Ленина на Финляндском вокзале о социалистическом характере русской революции произвела на многих руководителей партии впечатление взорвавшейся бомбы. Полемика между Лениным и сторонниками «завершения демократической революции» началась с первого же дня.

Предметом острого столкновения явилась вооруженная апрельская демонстрация, в которой раздался лозунг: «Долой Временное Правительство!». Это обстоятельство дало повод отдельным представителям правого крыла обвинить Ленина в бланкизме: низвержение Временного Правительства, поддерживавшегося в тот период советским большинством, могло-де быть достигнуто только в обход большинства трудящихся. Формально упрек мог казаться не лишенным убедительности, но по существу в ленинской апрельской политике не было и тени бланкизма. Весь вопрос состоял для него как раз в том, в какой мере Советы продолжают отражать действительное настроение масс, и не обманывается ли партия, ориентируясь по советскому большинству. Апрельская манифестация, взявшая «левее», чем полагалось, была разведывательной вылазкой для проверки настроения масс и взаимоотношения между ними и советским большинством. Разведка привела к выводу о необходимости длительной подготовительной работы. Мы видим, как Ленин в начале мая сурово одергивает кронштадтцев, которые, зарвавшись, заявили о непризнании ими Временного Правительства… Совсем иначе подходили к вопросу противники борьбы за власть. На партийной конференции в апреле т. Каменев жаловался: "В 19 номере «Правды» товарищами (речь идет, очевидно, о Ленине. Л. Т.) предложена была сперва резолюция о свержении Временного Правительства, напечатанная до последнего кризиса, а затем этот лозунг был отвергнут как дезорганизаторский, признан авантюристским. Это значит, что наши т.т. научились чему-то во время этого кризиса. Предложенная резолюция (т.-е. резолюция, предложенная Лениным конференции. Л. Т.) повторяет эту ошибку"… Эта постановка вопроса в высшей степени знаменательна. Ленин, проделав разведку, снял лозунг немедленного низвержения Временного Правительства, но снял его на недели или на месяцы, в зависимости от того, с какой скоростью будет нарастать возмущение масс против соглашателей. Оппозиция же считала самый этот лозунг ошибкой. Во временном отступлении Ленина не было и намека на изменение линии. Он исходил не из того, что демократическая революция еще не закончена, а исключительно из того, что масса сегодня оказалась еще неспособной свергнуть Временное Правительство, и что нужно поэтому сделать все, чтобы рабочий класс оказался способен опрокинуть Временное Правительство завтра.

Вся апрельская конференция партии была посвящена этому основному вопросу: идем ли мы к завоеванию власти во имя социалистического переворота, или же помогаем (кому-то) завершить демократическую революцию. К сожалению, отчет об апрельской конференции не напечатан до сих пор, а между тем вряд ли в истории нашей партии были съезды, которые имели бы столь исключительное и непосредственное значение для судьбы революции, как апрельская конференция 1917 года.

Позиция Ленина была: непримиримая борьба с оборончеством и оборонцами, овладение большинством в Советах, низвержение Временного Правительства, захват власти через Советы, революционная политика мира, программа социалистического переворота внутри и международной революции вовне. В противовес этому, как мы уже знаем, оппозиция стояла на точке зрения завершения демократической революции путем давления на Временное Правительство, причем Советы остаются органами «контроля» над буржуазной властью. Отсюда вытекает иное, несравненно более примирительное отношение к оборончеству.

Один из противников позиции Ленина возражал на апрельской конференции: «Мы говорим о Советах Рабочих и Солдатских Депутатов, как об организующих центрах наших сил и власти… Одно название их показывает, что они представляют собой блок мелкобуржуазных и пролетарских сил, перед которыми стоят еще незаконченные буржуазно-демократические задачи. Если бы буржуазно-демократическая революция закончилась, то этот блок не мог бы существовать… а пролетариат вел бы революционную борьбу против блока… И однако, мы признаем эти Советы, как центры организации сил… Значит буржуазная революция еще не закончилась, еще не изжила себя, и я думаю, что все мы должны признать, что при полном окончании этой революции власть действительно перешла бы в руки пролетариата» (речь т. Каменева).

Безнадежный схематизм этого рассуждения совершенно ясен: в том-то и дело ведь, что «полного окончания этой революции» никогда не наступит без перемены носителя власти. В приведенной речи игнорируется классовый стержень революции: задачи партии выводятся не из реальной группировки классовых сил, а из формального определения революции, как буржуазной или буржуазно-демократической. Мы должны идти в блоке с мелкой буржуазией и осуществлять контроль над буржуазной властью до тех пор, пока буржуазная революция не будет доведена до конца. Схема явно меньшевистская. Доктринерски ограничивая задачи революции ее наименованием («буржуазная» революция), нельзя было не прийти к политике контроля над Временным Правительством, к требованию, чтобы Временное Правительство выдвинуло программу мира без аннексий и пр. Под завершением демократической революции подразумевался ряд реформ через Учредительное Собрание, при чем большевистской партии отводилась в Учредительном Собрании роль левого фланга. Лозунг «вся власть Советам» совершенно лишался при такой концепции реального содержания. Об этом лучше, последовательнее и продуманнее всех сказал на апрельской конференции покойный Ногин, также принадлежавший к оппозиции: «В процессе развития самые важные функции Советов отпадают. Целый ряд административных функций передается городским, земским и т. п. учреждениям. Если мы будем рассматривать дальнейшее развитие государственного строительства, мы не можем отрицать, что будет созвано Учредительное Собрание, а за ним Парламент… Таким образом выходит, что постепенно наиболее важные функции Советов отмирают; однако, это не значит, что Советы позорно кончают свое существование. Они только передают свои функции. При этих же Советах республика-коммуна у нас не осуществится».