Часть 2. Индия, Афганистан, Средняя Азия, Иран, Кавказ, Османская империя, арабские страны - [6]
При Джахангире также не было крупных антимогольских движений, если не считать продолжавшихся восстаний роушанитов и начала вооруженных выступлений сикхов (об этом речь пойдет ниже). И лишь при Шах Джахане, а особенно – при Аурангзебе, когда начался кризис империи, перешедший впоследствии в необратимый процесс распада, Моголам пришлось столкнуться с подлинными антимогольскими движениями.
Что отличало эти движения от сепаратистских выступлений, обычных как для Могольской империи, так и для всех крупных феодальных государств на территории Индии? Прежде всего – массовый характер вооруженной борьбы, наличие определенной идеологической основы, в большинстве случаев так или иначе связанной с религиозно-реформаторскими течениями, более или менее заметная роль этнической консолидации и связанные с ней патриотические настроения, наконец – осознание участниками движения необходимости добиться независимости от империи и создать государство на собственной этнической и конфессиональной основе.
Могольская империя была конгломератом народов, находившихся на разных стадиях социально-экономического, политического и этнокультурного развития. В этих условиях, разумеется, не могло быть и речи о едином центре антимогольской борьбы, хотя лидеры различных движений хорошо знали друг о друге, считали себя союзниками в общей борьбе и в некоторых случаях пытались координировать свои действия. В различных регионах империи антимогольские движения имели целый ряд особенностей с точки зрения движущих сил, идеологического обеспечения, роли этнического фактора и т. д.
Махараштра – регион, где процесс этнической консолидации проявился, пожалуй, с наибольшей силой в доколониальной Индии. Историческая память этого народа сохранила воспоминания о сильных государствах Чалукъев, Раштракутов и Ядавов, основу которых составляли маратхи. Язык маратхи имел длительную историю развития, и уже в раннее Средневековье он заметно потеснил санскрит в сфере официального делопроизводства и даже религии, на нем была создана богатая литература, в которой с большой силой проявили себя патриотические настроения.
Страна маратхов на протяжении всего XVI в., а затем и XVII в. была ареной кровопролитных войн. Армии султанатов Ахмаднагара и Биджапура, войска Моголов непрестанно сталкивались здесь, сея смерть и опустошение. Но если в мусульманском султанате Ахмаднагар маратхи играли значительную роль, а их язык признавался государственным наряду с фарси, то Великими Моголами они воспринимались совсем по-иному. Для маратхов они были дважды чужаками: и мусульманами, и представителями Севера. Когда, начиная со времен Акбара, могольские армии стали совершать набеги на Ахмаднагар и Биджапур, маратхские феодалы, подданные этих двух мусульманских султанатов, храбро воевали против Моголов. Один из них, Шаху Бхонсле, возвысился на службе у правителей Ахмаднагара и Биджапура. Войны против Моголов позволили этому выходцу из маратхской общинной верхушки сделать головокружительную карьеру, превратиться в крупного феодала и полководца. Когда в 1636 г. Ахмаднагар был завоеван Моголами, Шаху Бхонсле продолжал борьбу против Моголов при негласной поддержке Биджапура. На службе этому государству он приобрел множество земельных пожалований и стал одним из крупнейших феодалов Биджапура. Сыну Шаху, Шиваджи (1630–1680), история уготовила почетную роль вождя освободительного движения и национального героя маратхов.
Детство Шиваджи прошло в пунском джагире отца, где он поселился со своей матерью, жившей в неофициальном разводе с мужем. С юных лет Шиваджи участвовал в военных походах и междоусобных войнах, которые были обычными явлениями в Махараштре. Не достигнув и двадцатилетнего возраста, Шиваджи уже имел в своем распоряжении испытанное войско, состоявшее из маратхской молодежи, горцев – мавали и воинов из племени рамоши. В 1646 г. Шиваджи внезапным ударом захватил крепость Торну; на деньги, ставшие добычей в этом набеге, он построил в горах близ Пуны мощную крепость Райгарх, ставшую впоследствии опорным пунктом освободительной войны. Действуя где силой, где хитростью (последнее в большей степени), за последующий десяток лет Шиваджи объединил под своей властью княжество, включавшее Пуну, Сатару, Мавал (горную область Западных Гхатов), а также северную и южную часть Конкана, экономически развитой прибрежной территории. На первых порах Шиваджи выступал не в качестве вождя освободительной борьбы, а как один из многочисленных маратхских феодалов, стремившихся расширить свои владения за счет менее удачливых соседей и слабеющего Биджапура. Проявляя незаурядное дипломатическое искусство, он лавировал между Биджапуром и Моголами, нередко подстрекая их к столкновениям, поддерживая то одного, то другого. Когда после смерти Шах Джахана началась война за престолонаследие, и могольский натиск на Декане временно ослаб, Биджапур попытался расправиться с Шиваджи. В 1658–1659 гг. биджапурская армия под командованием Афзал Хана пыталась усмирить маратхского вождя. Здесь и произошел знаменитый, прославленный в маратхских хрониках и балладах эпизод. Афзал Хан пригласил Шиваджи на переговоры в крепость Дзавли, намереваясь убить его во время беседы. Предупрежденный одним из приближенных Афзал Хана о готовящемся предательстве, Шиваджи явился на переговоры, спрятав под одеждой кольчугу; руки его были в железных перчатках, из которых выпускались при необходимости «тигриные когти» (
