Часть 1. Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии - [11]

В конце XIX – начале XX вв. колониальная экспансия европейских держав, Японии и США достигла апогея. Периферия оказалась поделенной между метрополиями, имевшими обширные территориальные владения и зоны влияния (например, в Латинской Америке, в Китае и на Ближнем Востоке – в Турции и Иране). В этот период во многих колониях и зависимых странах произошла определенная стабилизация общественной жизни. В целом уменьшилось число внутренних войн и восстаний. Совершенствовалась работа административного аппарата. В ряде государств колониальными властями были отменены некоторые жестокие обычаи. (В Индии англичанами были запрещены ритуальные убийства, сожжения вдов, детоубийства.)

В ряде зависимых стран (например, в Османской империи) проводились некоторые либеральные реформы, направленные на уменьшение всесилия государства и укрепление прав частной собственности, упразднение архаичных институтов (в Таиланде лишь в 1905 г. было ликвидировано рабство). В то же время во многих афро-азиатских и латиноамериканских странах сохранялась полуфеодальная зависимость крестьян; колонизаторы проводили грубую экспроприацию земельной и иной собственности у коренного населения.

Одна из отличительных черт этого этапа развития периферии – активное инфраструктурное строительство, создание и расширение портов, проведение ирригационных работ. В этот период велось интенсивное строительство каналов, линий железнодорожных коммуникаций. К началу Первой мировой войны общая длина железных дорог достигла в Индии 55,8 тыс. км, в Китае – 9,9, в Индонезии – 2,9, в Египте – 4,3, в Турции (в азиатской части) – 3,5 тыс. км (для сравнения: в Италии – 16,9 тыс., в Великобритании – 37,7, во Франции – 51,2, в Германии – 63,7, в США – 410,9, в Японии – 10,6 тыс. км). В пересчете на 1 тыс. кв. км (общей территории) отставание от развитых государств было весьма значительным (в среднем 1:10): в Китае – 1 км, в Египте, Турции и Индонезии – 4–5, в Индии – 11–13 км (в Японии – 29 км, в США – 44, в Италии – 56, во Франции – 95, в Германии и Великобритании – 118–120 км).

В 1870–1914 гг. общий объем иностранного капитала (в неизменных ценах), инвестированный в страны будущего третьего мира, вырос в 5,3–5,5 раза, достигнув примерно 1/3 их совокупного ВВП. При этом в расчете на душу населения величина иностранного капитала, инвестированного в крупные азиатские государства (в Китае 3,5–4,0 дол., в Индии 6,7–7,3, в Индонезии 12–13 дол.), была меньше, чем в странах Ближнего Востока (в Турции 61–62 дол., в Египте 83–84 дол.), и намного меньше (для сравнения), чем в Латинской Америке (в Бразилии 81–83 дол., в Мексике 113–115 дол.). В Аргентине этот показатель (409–411 дол.) в целом не уступал данным по таким переселенческим (ныне развитым) государствам, как Южная Африка (346–347 дол.), Австралия (373–374 дол.) и Канада (490–491 дол.). Превалирующая доля (2/3–3/4) этих средств была вложена в инфраструктуру и добывающую промышленность.

В ряде стран Ближнего Востока за счет притока иностранных инвестиций финансировалась немалая часть внутренних капиталовложений: в Турции и Египте в 1907–1913 гг. этот показатель достигал 50–60 %. Близкие к отмеченным индикаторы были характерны для французских переселенческих колоний в Северной Африке (страны Магриба), а также для Кореи и Тайваня, принадлежавших Японии.

Однако в крупных, густонаселенных странах превалировали другие тенденции. В Индии и в Китае в первой четверти XX в. из внутренних источников финансировалось примерно 83–85 % всех капиталовложений. Приведенные факты говорят о далеко не одинаковой степени и масштабах европейского (японского, американского) «цивилизующего» влияния, которое, как это становится все более очевидным, имело в целом не столь мощное проникающее воздействие на традиционные уклады.

Вопреки еще встречающимся в литературе представлениям, относительные размеры капиталонакопления в колониальных и зависимых странах были не столь уж малы, во всяком случае, существенно выше нулевой отметки. Доля валовых капиталовложений в ВВП повысилась в Индии с 5–6 % в 1865 г. до 6–7 % в 1900 г., а в Китае – с 6–7 % ВВП в 1914–1918 гг. до 10–11 % в 1931–1936 гг.

В конце XIX – начале XX вв. норма валовых внутренних капиталовложений (в ВВП) достигала в Египте и странах Магриба примерно 9–12 %, а в Турции, Сирии и Иране – 7–10 %.

Средневзвешенный показатель по перечисленным странам увеличился с 4–6 % в конце XIX в до 9–10 % в первой четверти XX в. За вычетом непроизводственных инвестиций (главным образом в жилье), которые обычно составляли 20–25 % всего внутреннего капиталонакопления, норма производственных капиталовложений в будущих странах третьего мира достигала в среднем 7,0–7,5 % их ВВП. Такой уровень инвестиций в физический капитал был характерен для ряда стран Запада на предмодернизационном этапе развития, т. е. накануне «промышленного рывка», а также в первые десятилетия их индустриализации.

Наряду с отмеченными факторами важными компонентами улучшения хозяйственной конъюнктуры в будущих странах третьего мира стало заметное увеличение их экспортного потенциала. В последней четверти XIX – первой четверти XX вв. для стран-поставщиков сельскохозяйственного и минерального сырья сложилась весьма благоприятная обстановка. Индекс условий торговли периферийных государств повысился по меньшей мере на 10–20 %. Этот индикатор увеличился в Таиланде – на 68–70, в Индии – на 13–17, в Китае – на 25–27 %, в Турции (Османской империи) – на 18–20, в Египте – на 28–32 %.