Часть 1. Клан Кристиана - [7]

Глава 2.

Шаг за грань, один глоток, – словно пароль…

(Ария)

Проснулся я только к вечеру, что было вовсе не удивительно: как-никак, всю ночь гуляли! Дома делать было нечего, и я решил пройтись. Облачившись в привычный черный наряд, схватив с подзеркальника очки с красными стеклами, я вышел из квартиры. Ха! Когда-то мне казалось, что видеть все в розовом свете будет забавно! Я подумал об этом и вспомнил стишок, выданный мне на выпускном вечере в школе:

Сбрось очки с прекрасных глаз,

Реальность не увидишь через них.

Ни розовых, ни черных не носи,

На мир открытым взором посмотри.

Оттенков столько, их ты улови -

И встретишь счастье на своем пути!…

Вот, такие слова. Лично мне нравятся…

Первым, что мне попалось на глаза, была записка, прилепленная на скотч к моей двери. В ней сообщалось о том, насколько я пал в глазах соседей, и, если бы у меня была совесть, мне бы следовало немедленно уйти в монастырь. Ага, только разбег возьму! Вечно им что-то не нравится: то вечеринки, то игра на электрогитаре… Ну и что с того, что посреди ночи?…

Я порадовался за себя любимого. Совести-то у меня и нет! Напевая: 'А что такое совесть и где она живет? А вдруг она не курит, а вдруг она не пьет?…', я вышел на улицу.

Остаток вечера я бесцельно слонялся по улицам. Ноги несли меня куда-то, не требуя вмешательства разума. Все очарование ночью с обретением ночного зрения бесследно исчезло. Я видел все, словно ранним вечером. Я видел все: серые стены домов, покрытые сетью трещин, обвалившуюся штукатурку, груды мусора, столбы, обклеенные оборванными объявлениями…

Да, существует и лучший мир, но там все очень дорого. Неон витрин и рекламных щитов резал глаза. Поэтому, в порыве разочарования, вернул зрение обычного человека, и погрузился в раздумья. В себя я пришел, почувствовав, как что-то острое упирается мне между лопаток.

– Не оборачивайся! – произнес чей-то пропитый насквозь хрипловатый стариковский голос. – Не издавай ни звука. Иди вперед.

Он толкнул меня в спину, заставляя двигаться вперед. Мужик завел меня в невообразимо грязный подъезд в деревянном бараке, который все никак не снесут. Вот такой у нас город: вроде бы кругом чистота и порядок, а стоит отойти метров на сто в глубь дворов, как начинаются такие трущобы! В которых очень просто нарваться на… В общем, нарваться…

Он оказался вовсе не стариком: лет тридцать пять-сорок. Только там выдвинул свои требования:

– Давай деньги, украшения, все, что у тебя есть. – Вот придурок! Нет, чтобы просто проверить у меня карманы, их всего четыре, да и то на джинсах.

Я понял, что начинаю злиться: да кто он такой, чтобы что-то указывать мне. Мне! Вампиру! Темная волна ярости холодным огнем поднималась, медленно окутывая мой разум. Я почувствовал, как во рту удлиняются клыки, затем ощутил покалывание в области пальцев. Как можно незаметнее скосил взгляд: покрытые черным лаком, уже наполовину облупившимся, ногти свернулись вовнутрь трубочкой, удлинились, прорастая прямо сквозь пальцы. В итоге мои пальцы венчали чуть загнутые двухдюймовые когти с острой режущей кромкой!… Удивления не было. Было странное удовлетворение. Я рассмеялся. Но не так, как ночью, когда свалился из окна. Холодно, зло. Я и был злом. Я чувствовал испуг горе-грабителя, слышал бешеный стук его сердца, ток крови в жилах…

Тело действовало само по себе. Я лишь отметил стремительный разворот, взмах руки. Срезанная в локте рука упала на пол, все еще сжимая нож. Нет, не нож, а просто грубо сделанную заточку, кое-как обмотанную грязной тряпкой. 'Made in slums', – подумал я. Вторая рука схватила неудачника за горло, гася его крик. Из обрубка руки мощным фонтаном вовсю хлестала кровь, заливая меня. Я притянул к себе тело и впился клыками в давно немытое горло. Кровь коснулась губ, затем языка. Я застонал. Солоноватая жидкость с привкусом железа показалась мне амброзией – пищей богов. И я понял то, что читал в книгах:

'Все дело в таинстве самого момента – момента убийства и ощущения на губах вкуса крови, – в интимном биении двух сердец, когда ты чувствуешь, как слабеет твоя жертва и как одновременно сам ты, словно вырастаешь и вбираешь в себя вспыхивающую в последний момент ярким и огромным, как сама жизнь, пламенем смерть'.

Именно так. И никак иначе. Все остальное – слова и голоса…

Что ты делаешь? Эти слова бились, как пульс, у меня в голове – живешь!

Кровь пламенем переливалась в меня, затмевая собой холодную ярость, перед этим овладевшую мной. Я чувствовал, как кровь впитывается в каждую клетку тела, добавляя доселе неизвестные мне силы. Странное состояние овладело мной: казалось, я могу двигать горами, перескакивать моря и океаны… Я отбросил в сторону затихающее тело…

За спиной раздались чьи-то тихие аплодисменты. Я обернулся, занося руку для удара…

***

– Спокойнее, парень! Мы не причиним тебе вреда. – Раздался мягкий мужской голос.

– Мы?

– Да, мы… – с усмешкой произнес второй голос, и на этот раз за моей спиной. Да еще и на расстоянии полуметра от меня. Черт!…

Я отпрыгнул подальше, преодолев при этом лестничный пролет, и только теперь рассмотрел моих визитеров, стоящих на пару метров ниже меня. Две фигуры, одетые в кожаные балахоны, полностью скрывающие лица. Ё-мое, на улице лето, а они разгуливают в плащах!