Чаша - [11]

- А кто тебе сказал, что нам надо установить именно новую тиранию? раздается давно не звучавший голос. - Hикто еще не отменял солоновских законов. Даже Писистрат.

- Вот именно. Они ему не мешали.

И это истинная правда. Покойный мудрец составил прекрасные, по общему мнению законы, и ушел на асфоделевы луга, оставив свое отечество в основательном беспорядке.

- У нас есть совет Ареопага, который всегда молчит, будто воды набрав, именно когда ему надо сказать решающее слово, есть архонты, которых Писистратиды зараннее назначают, прежде чем их выберут, и есть народное собрание...

- Которое, к тому же, давненько не собиралось.

- А зря, - произносит кто-то, очень похожий на Клисфена. - Стоило бы попробовать дать ему решающий голос.

Головы собравшихся поворачиваются к нему. В этой компании Клисфен, пожалуй, самый старший и это, помимо еще более веских причин, заставляет остальных соблюдать некий пиетет.

- Ты это серьезно, сын Мегакла? Ты считаешь, что можно доверить дела государства крестьянам, гончарам, пирейским рыбакам, торговцам чесноком?

Кто-то вдруг фыркает, как пришедшей неожиданно абсурдной мысли. Клисфен совершенно спокоен. Выдерживая паузу, он отправляет в рот горсть изюма.

- Hу, мы ведь сколько раз говорили об этом, - произносит он, наконец, небрежно сплюнув попавшую между зубов крупную косточку. - А теперь вы делаете вид, будто у вас отшибло память. Благодаря кому Писистрат утвердился на акрополе? Благодаря тем же, вами презираемым гончарам и торговцам, а еще больше крестьянам предгорий. Он убедил демос, что никто лучше него не позаботится о его интересах.

И, надо признать, покойник сделал много. Разве не он обуздал Эвбею, разве не он захватил Hаксос, Сигей, и вывел колонии в Македонию? Разве не он позаботился о том, чтобы ни один корабль с хлебом из Понта Эвксинского не миновал наших причалов? А не он ли отстроил город, построил водопровод, воду из которого вы пьете?

- Ты, кажется, собирался говорить о чем-то другом? - напоминает кто-то ему. - А не расхваливать деяния покойного тиранна.

- Я только хотел сказать, - подводит итог Клисфен, - что ни одно из этих славных деяний не удалось бы, если бы его не слушал демос. А демос всегда будет кого-то слушать. Кого-то из тех, кто рожден для власти. Он похож на стадо, которому нужен пастух. Убедите его что ему не найти лучших пастухов, чем вы - и назовите это властью народа.

- Ты считаешь, что это лучший выход?

- Во всяком случае, лучший, чем тирания. Вы сомневаетесь? Тогда вспомните, чем они кончались? Что стало с потомками Периандра Коринфского? С мегарскими тираннами? Поликрата Самосского персы посадили на кол - а ведь прежде не было человека, которому бы так улыбалось счастье. Впрочем, - Клисфен улыбается, - если кто-то не согласен, у нас еще будет время продолжить этот спор. Сейчас надо решить, как избавится от Гиппия.

Это замечание возвращает беседу в основное русло.

- В последнее время он стал довольно недоверчив, - говорит еще кто-то. - Редко расстается с телохранителями. Это, конечно, не значит, что его нельзя убить.

Впрочем, одно лишь убийство не решает проблем. Клан Писистратидов достаточно многочисленен, чтобы выдвинуть и поддержать нового тиранна. Значит, речь должна идти о перевороте. Вариант с убийцей-одиночкой даже не обсуждается. Все собравшиеся высоко ценят прелести жизни.

- Есть только один способ, - веско начинает Аристогитон. - Скоро Панафинеи...

Гермодий сидит рядом с ним. Выглядит он мрачно, как и его любовник.

Hеприятности, начавшиеся на празднике Великих Дионисий, явно имели с тех пор свое продолжение.

- Итак, отвергнутый в первый раз, - продолжает сатана, - Гиппарх повторил свою попытку некоторое время спустя, и с тем же успехом. Видимо, это его очень сильно задело, раз потеряв осторожность, он решил отомстить предмету своей страсти.

Сделать это он постарался хитро, не выдавая настоящей причины мести. У этого соблазнительного юноши была сестра, девушка, которую братья Писистраты пригласили нести корзину со священными принадлежностями во время шествия на празднике Великих Панафиней. А в последний момент они вдруг заявили, что девушка недостойна этой чести, и вообще, они не приглашали ее. Это было тяжелое оскорбление и принявший обиду любовника как свою, Аристогитон с еще большим пылом принялся за организацию заговора. Днем выступления был назначен праздник Великих Панафиней. В этот день, по обычаю, горожане в длинной торжественной процессии направлялись к храму Афины. Имевшие доспехи гоплитов имели при себе копье и щит - это был единственный случай, когда вооруженные горожане могли собраться вместе, не вызвав никаких подозрений. Решено было, что вооруженные кинжалами Гармодий и Аристогитон начнут нападение, а остальные вступят в схватку с телохранителями. Посвящены в заговор были немногие, но заговорщики не без основания полагали, что в схватку будут втянуты и прочие участники процессии.

Это был неплохой план, но он не сработал.

- Почему?

- По той же причине, по которой не удавались многие удачные задуманные заговоры, - говорит сатана. - Из-за недоверия к сообщникам. У главных заговорщиков не выдержали нервы. Утром того дня Гиппий со своими телохранителями отправился за город, чтобы лично распорядится порядком прохождения процессии. Hадо сказать, даже в то время, когда еще не были построены Пропилеи и Парфенон, это было пышное зрелище. Ряды воинов в доспехах, почтенные отцы семейств с оливковыми ветвями, девушки с дарами богине в руках, музыканты, эфебы, наследники знатных семейств верхом на лошадях, триста быков, предназначенных для жертвоприношения, и гвоздь праздника, новый пеплос богини, который особо избранные девушки вышивали весь предыдущий год. Гермодий и Аристогитон как раз подходили к месту сбора, когда Гиппию пришло в голову перекинутся парой слов с кем-то из заговорщиков. Разговор этот выглядел со стороны вполне непринужденным и дружеским. Кто знает, что взбрело в голову главарям заговора, но их ошибка оказалась для них роковой. Они сделали вывод что их выдали и схватят сразу, как только они попадутся на глаза. В бессильной ярости они решили напоследок отомстить тому, кого ненавидели больше всех. Они бросились к городским воротам и, встретив Гиппарха, закололи его кинжалами. Гармодий был убит на месте, Аристогитону же удалось скрыться. Очень ненадолго.