Чаша терзаний - [13]

— Да это сразу видно, — выкрикнул кто-то.

— Спасибо, — сказала я крикуну. — Это действительно видно, если присмотреться. Так что же, мистер Уизли?

— Понимаю, — сдавленно ответил Рон.

— И понимаете, что даже если мы дадим Вам десяток таких кубков, Вам всё равно не ощутить триумфа победы.

Рон убито кивнул.

— Отлично, тогда верните его мне, — я протянула руку.

Он неохотно отдал, я прикоснулась к кубку палочкой, и тот исчез с громким хлопком. На лице Рона отразился весь спектр чувств, которые он испытывал: ему было жалко кубок, он злился на меня за его безжалостное уничтожение, и не понимал, зачем я вообще всё это устроила.

— Мистер Уизли, — начала я. — Прошу меня простить за хладнокровное «убийство» Вашего кубка, а сейчас соберитесь и скажите нам, что Вы ощущали, когда он был у Вас в руках.

Рон молчал.

— Давайте я помогу. Вы испытывали удовольствие от исполнения мечты, хотя и осознавали, что кубок фальшивый.

Рон кивнул.

— Теперь скажите, чего Вам сейчас хочется, кроме того, чтобы наслать на меня порчу, — я улыбнулась.

— Снова держать его в руках! — воскликнул он.

— И Вы будете рады, если я верну его?

Класс затаил дыхание.

— Нет, — тихо ответил Рон. — Я хочу настоящий.

— Тогда дерзайте! Вы ведь теперь точно знаете, что это за чувство и понимаете насколько хотите испытать его в полной мере.

Я оглядела класс.

— Вот для чего нужны картины. Чтобы вы могли понять, чего хотите на самом деле, чтобы вы могли почувствовать это и получить силу для реализации ваших надежд и желаний. Только не забывайте, — я взглянула на мальчишек хищно потиравших руки. — Вы не должны изображать ничего такого, что приносит вред. Прежде всего, это сработает на вас самих. Я, конечно, могу успокоить, ничего страшного не произойдёт, но массу неприятных ощущений гарантирую.

Мы ещё некоторое время обсуждали секрет написания подобных картин, потом я задала задание — попытаться нарисовать самые любимые фрукты, чтобы мы вместе смогли попробовать их на следующем уроке, и отпустила детей. Они покидали класс, живо обсуждая услышанное.

Только, один студент остался за партой. Я подошла к нему и присела рядом.

— Гарри, верно?

— Да, — сказал он без особого удивления, потом, запинаясь, добавил. — Профессор Аттист, а можно научиться так писать картины, чтобы встретиться с изображёнными на них людьми?

— К сожалению, — грустно сказала я. — Я не смогу научить Вас этому, потому что сама никогда подобного не могла. Люди и животные не поддаются моей кисти.

— Но Вы пробовали?

— Да, я как-то раз написала птицу, — я глубоко вздохнула. — Однако когда я достала её из картины, она была мертва. С тех пор я не повторяла попыток. Наверное, нам не дано постичь природу жизни, Гарри.

— Простите, — сказал он и вылетел из класса.

Я печально посмотрела ему вслед и подумала: «Ты себе просто не представляешь, насколько я хотела бы того же».

Глава 10

Через пару дней я заметила, что на уроки ко мне записалось в два раза больше учеников. Это конечно льстило моему самолюбию, но также нагоняло страху, поскольку ученики заведомо ждали от меня новых эмоций, а я не имела ни малейшего понятия как их обеспечить, всё же я была учителем, а не циркачом.

Вдобавок ко всему, на обеде, профессора МакГонагалл угораздило во всеуслышание сообщить мне, что студенты только и делают, что обсуждают мои уроки.

— Ничего удивительного, — едко заметил Снейп. — Я проходил мимо кабинета мисс Аттист, оттуда всё время доносится смех. Такое впечатление, что там изучают не искусство, а новые способы щекотки. Наши бездельники постоянно обсуждают то, что не имеет никакого отношения к учёбе, почему бы им не включить в этот список ещё и уроки живописи.

Профессор МакГонагалл наклонилась ко мне.

— Не обращайте внимания, профессор Аттист, — сказала она. — Профессор Снейп всегда выступает резко против, когда студенты отдают предпочтение кому-то из преподавателей.

— Конечно, — подтвердил Снейп. — Потому что я стою на страже результатов, а когда ученики изображают из себя на уроке коней, я более чем сомневаюсь, что в их головах останется хоть что-то полезное.

Профессор МакГонагалл метнула в него негодующий взгляд. Я успокаивающе дотронулась до её руки и сказала,

— Возможно, профессор прав, мне стоит уделить больше внимания основам.

Та покачала головой, но продолжать разговор не стала.

В этот же день я, проходя по коридору, снова наткнулась на Снейпа, распинавшего двух первокурсников. Я коротко поздоровалась и собиралась идти дальше, но мальчишки, видимо, до жути боявшиеся Снейпа, решили поискать защиты у меня.

— Профессор Аттист, — выкрикнул один из них. — Скажите профессору Снейпу, что он ругает нас несправедливо!

Не успела я открыть рта, как второй затараторил,

— Профессор Аттист, мы просто принесли на урок зельеделия Ваше задание, ведь Ваш урок следующий, а бумажные голуби вылетели из картины.

— Да, — подтвердил первый. — Мы же не виноваты, что они вылетели.

Снейп побагровел.

— Так, мистер Реймондс и мистер Паркер, — начала я с улыбкой.

Я точно знала, что ничего из картины «само» вылететь не могло, но мне было жаль детей.

— Мне кажется, что в следующий раз вам лучше помнить, что мои задания необходимо носить обёрнутыми в ткань или, по крайней мере, ставить лицом к стене. Мало того, я надеюсь, вы понимаете, как ужасно поступили, перебив преподавателя.