Чаша с ядом - [103]

От удивления гнев Феррарса утих.

– Моя? Конечно, моя. Зачем, во имя Господа, вам это знать?

Джон наклонился, чтобы поднять с полу рубашки.

– Из-за вот этих пятен крови, Хью Феррарс. Вы можете объяснить, откуда они взялись?

Молодой человек нетвердыми шагами быстро пересек комнату и уставился на свою собственность. Одежда была повешена на гвоздь за воротник, и левая ее сторона была вся забрызгана кровью, струйки которой стекали до самого низа. На дорожке из известняковых плит, которая пересекала утрамбованный земляной пол и скрывалась в проходе, виднелись несколько капель засохшей крови.

– Ну, что вы можете сказать? – требовательно спросил Джон.

Хью с яростью сорвал свою одежду с гвоздя и поднес ее к лицу, глядя на нее так, словно видел в первый раз. Эль выплескивался из его кружки, когда он принялся вертеть тунику и рубашку то так, то эдак, чтобы рассмотреть со всех сторон.

– Я ничего не знаю об этом, черт меня побери! В какие игры вы играете, коронер? – закричал он. После этого Хью набросился на своего сквайра, который в немом изумлении стоял позади. – Рональд, а тебе что об этом известно? Ты что, пользовался моей одеждой?

Пока сквайр все отрицал, заявляя о своей невиновности и о том, что он ничего не знает, Джон устремил на молодого Феррарса холодный взгляд.

– Когда вы в последний раз надевали эту одежду? И я снова спрашиваю вас, где вы были позапрошлой ночью? Не находились ли вы поблизости от собора, а?

На мгновение Джону показалось, что молодой человек намеревается его ударить, и рука его помимо воли потянулась к рукоятке кинжала на поясе.

Но Хью удовлетворился тем, что принялся выкрикивать оскорбления, грозя страшными карами, как только его отец услышит об этом последнем, неслыханном оскорблении. Коронер спокойно ждал, пока стихнет поток пьяной ругани, потом взял рубашку из рук Хью. Он указал на пятна крови, разбросанные на площади, примерно вдвое превышающей растопыренную ладонь.

– Взгляните вот сюда, Феррарс, сделайте одолжение, – спокойно сказал он. – Вы ведь боец, так что с первого взгляда должны распознавать кровь. Станете ли вы отрицать, что на этой одежде, висящей в вашем зале, которую вы с готовностью признали своей, есть кровь?

Эти холодные прямые вопросы быстро привели Хью в чувство. Он трезвел на глазах. Неохотно он признал, что эти пятна не могут быть ничем иным, кроме крови.

– Но, Господь мне судья, мне ничего об этом не известно. Я не надевал эту тунику, по меньшей мере, три дня. Как вы видите, у меня есть из чего выбирать. – Он обвел широким жестом помещение, где с каждого гвоздя свисало по несколько одеяний, а на стульях и даже на постели валялось еще больше одежды.

Гвин пробормотал что-то по-кельтски коронеру на ухо. Джон вновь повернулся к Хью Феррарсу.

– Вы не могли бы сделать мне одолжение и поставить эту кружку с элем? – спросил он, указывая на тянувшийся вдоль стены карниз.

Заинтригованный и несколько поубавивший пыла теперь, когда на его одежде обнаружилась кровь, Феррарс с размаху опустил грубую глиняную посуду на карниз.

– Я вижу, что кинжал вы носите на бедре с левой стороны? – спросил Джон.

Хью уставился на него так, словно тот сошел с ума.

– Конечно, черт побери – так же, как и вы! Почему вы спрашиваете об этом, ради Христа?

Джон пропустил его слова мимо ушей и еще больше озадачил мужчину, попросив того снова взять кружку в руки. В деланном отчаянии закатив глаза, Хью повиновался, и Гвин с Джоном убедились, что он – правша.

– Вы уже закончили свои шутовские игры? – поинтересовался Хью, к которому вернулись его язвительность и наглость.

Внезапно дело, которое коронер со своим помощником уже начали возводить против Хью Феррарса, начало рассыпаться благодаря гибкому и пытливому уму их маленького секретаря. К коронеру подошел Томас и, сопровождаемый непонимающими взглядами жильца и его сквайра, прошептал что-то Джону на ухо, после чего внимание команды коронера переключилось на стену и на дверь, ведущую на улицу.

– Гвин, повесь эту тунику на гвоздь, как было раньше, – распорядился де Вулф.

Когда это было сделано, Томас устремил тощий палец на деревянные планки на стене в непосредственной близости от туники. Хотя и трудноразличимые на потемневшем от времени дереве, на стене, на одной высоте с туникой, виднелись капли высохшей крови. Некоторые из них имели вытянутую, продолговатую форму и располагались на планках по горизонтали.

Теперь секретарь указал на пятна крови на серых каменных плитах пола.

– У некоторых тоже вытянутая форма. Они не могли натечь с туники, а упали под углом, – заметил он. – А сейчас откройте дверь на улицу, – посоветовал Томас, который теперь, похоже, с таким же жаром стремился разрушить собственную теорию, с каким с самого начала доказывал ее правильность.

Войдя в квартиру, они закрыли дверь, но теперь, когда ее распахнули, она с размаху ударилась о стену с левой стороны, причем край ее всего на несколько дюймов не доставал до одежды, развешанной на деревянных гвоздях.

– Взгляните сюда, на том же самом уровне, – пискнул секретарь.

Джон посмотрел и увидел еще несколько вытянутых темных капель крови на грубой деревянной поверхности.