Чаша Мараканы - [3]

Летние январские футбольные каникулы на рубеже сезонов 1968 и 1969 годов слегка пригасили бушевавшие страсти. И, вероятно, поэтому сенсация получилась особенно оглушительной, когда 4 февраля 1969 года передачи всех бразильских телестудий и радиостанций страны были прерваны экстренным сообщением о том, что тренером сборной назначен Жоао Салданья.

«Человек, который разбирается в людях». Так охарактеризовал его патриарх бразильской литературы Жоржи Амаду, которого репортеры, разумеется, не смогли оставить в стороне от полемики, охватившей всю страну и вызвавшей реакцию более бурную, чем в иных странах смена кабинета министров.

«О Жоао я имею право судить, поскольку мы с ним старые друзья. Это человек, который разбирается в людях и умеет ими руководить».

«Мы потеряли сборную!» – этот трагический вывод был переброшен через разворот одной из крупнейших газет Сан-Паулу, «Жорнал да тарде», подвергавшей уничтожающей критике и Салданью, и конфедерацию спорта. Она отражала разочарование футбольных хозяев этого крупнейшего латиноамериканского города, надеявшихся, что тренер будет выдвинут из Сан-Паулу. «Наша первая победа», – не без ехидства отпарировала выпад «паулистов» выходящая в Риоде-Жанейро газета «Жорнал дос спортс»: «СВЕРКНУЛ НАКОНЕЦ-ТО ЛУЧ СВЕТА В БРАЗИЛЬСКОМ ФУТБОЛЕ!»

Кто же он такой, этот Салданья? Следует признать, что его назначение на пост тренера сборной не могло не вызвать полемики. С одной стороны, он, безусловно, зарекомендовал себя как один из наиболее компетентных знатоков футбола: Салданья побывал в 62 странах и мог аргументированно говорить о югославском футболе и турнирной таблице штата Амазонас, о творческих спорах французских тренеров и стратегических концепциях, изобретаемых в Марокко. С другой стороны, опыт его тренерской работы был невелик: до назначения в сборную он работал тренером «Ботафого» в течение всего лишь двух с половиной сезонов, а потом хлопнул дверью, разругавшись с директорией клуба из-за продажи кого-то из своих игроков.

Но, между прочим, именно в эти два с половиной сезона команда «Ботафого» и прославилась на весь мир, одержав свои самые сенсационные победы в Бразилии и за ее пределами, ибо не кто иной, как Салданья, создал ту легендарную команду, где играли Гарринча и Диди, Амарилдо и Загало.

– Но с тех пор он уже двенадцать лет смотрит футбол не с тренерской скамьи, а из кабины комментатора! – кричали оппоненты. И правда, все эти годы Жоао работал в прессе, ежедневно выступая с обозрениями на тему футбола в газете «Ултима ора», а также комментируя матчи для радиостанции «Насиональ» и телестанции «Глобо». И именно в качестве журналиста прославился как непримиримый и последовательный борец против клубных заправил, превративших футбол в средство политической саморекламы, личной карьеры. Высмеивая их остро и язвительно, Салданья вывернул наизнанку этот темный закулисный мирок в своей книжке «Подземелья футбола».

Однако не только это вызывало бурную полемику вокруг назначения Салданьи. Далеко не все из его читателей и почитателей знали о том, что этому человеку многое ведомо и помимо футбола, что он изучал политэкономию в Париже и Праге, был первым бразильцем, добравшимся (в качестве корреспондента итальянского журнала) до Кореи и Китая в годы, когда корейский народ мужественно сражался против американских интервентов, а народ Китая завершал свою победоносную революцию. Благонамеренные соседи Жоао по истомленному пляжной негой кварталу Ипанема в недоумении пожали бы плечами, узнав, что в молодости он неоднократно бывал на конгрессах Всемирной федерации демократической молодежи и приезжал в Москву в составе бразильских делегаций, представлявших прогрессивные молодежные организации страны.

Но те, кто ничего не забывает, знали о Салданье все и, в частности, хорошо помнили, что в годы, когда компартия в стране находилась на легальном положении, он был организатором предвыборной кампании одного из коммунистических депутатов парламента.

За все время работы в Бразилии я, пожалуй, не встречал более стопроцентного бразильца, чем он.

Веселый и насмешливый, остроумный и вспыльчивый, Жоао любит испытывать судьбу. Он азартен и горяч, как каждый его соотечественник. Он умен, но о нем не скажешь «умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Салданья не только не станет обходить гору, он бросится штурмовать ее бегом.

Его острословие принесло ему необычайную популярность и непримиримых врагов. Однажды после одного из матчей сборной некий маститый спортивный журналист из Сан-Паулу, прославившийся среди коллег своим невежеством и апломбом, снисходительно поинтересовался:

– Жоао, почему это твои полузащитники все время шли вперед, все время атаковали и не возвращались назад, в зашиту?

Не задумываясь ни на секунду, Жоао ответил прямо в микрофон:

– Если бы это было так, если бы они все время шли в атаку и не возвращались бы назад, то уже через пару минут после начала матча они пересекли бы линию ворот, перебрались бы через ров и оказались бы на трибунах.

В телестудии Гамбурга во время транслировавшегося на всю Западную Германию интервью комментатор вдруг прервал беседу о футболе неожиданным вопросом: