Чаша кавалера - [10]

— Что теперь я натворил? С песней что-то не в порядке?

— Нет!

— Тогда что не так, сынок? Объясните!

Старший инспектор Мастерс, стоя в дверях рядом с Вирджинией, облегченно вздохнул.

— Слава богу, мисс, — пробормотал он, — что у учителя пения есть хоть немного здравого смысла! Он убедит старого дурня не петь низкопробные мюзик-холльные песенки вроде этой! Он скажет ему…

Однако синьор Равиоли сказал совсем другое:

— Это ваше дыхание…

— Что не так с ним, сынок?

— Вы дышать вот так! — Синьор Равиоли начал издавать пыхтящие звуки на манер дырявых кузнечных мехов. — Corpo di Вассо,[15] я устать от вы! Подождите! Я вам показать, как петь эта песня!

Он снова сел за рояль, тряхнув шевелюрой. Надо признать, что у синьора Равиоли был действительно прекрасный тенор — бархатный, как пльзенское пиво.

Сестры моей парень откинул копыта.

Рыдают о нем его дети.

И нам его жаль,

Хоть в гробу не лежал.

Он призрак, но хочет спагетти.

Уничижительный возглас замер на губах сэра Генри Мерривейла.

На его лице появилось странное выражение.

— Послушайте, сынок, — осведомился Г. М., поправив очки, — откуда вы взяли новый куплет этой песни?

— Новый куплет? Ба! Я его придумать только сейчас!

— Да неужели? Сынок, это не так плохо! Не могли бы вы придумать еще?

Частично умиротворенный синьор Равиоли щелкнул пальцами с небрежной артистической гордостью.

— Конечно! Этот песня простой — не то что итальянский. — Внезапно вспомнив обиду, он ударил по клавишам. — Но почему вы не петь красивый итальянский песня, который я хотеть?

Г. М. с такой силой хлопнул кулаком по крышке рояля, что внутри загудели струны.

— Вы отличный учитель музыки, сынок. Я это признаю. Но я больше не собираюсь мириться с вашим чертовым латинским темпераментом! Я англичанин, понятно? Не выношу темпераментных личностей!

— Вот как? — отозвался синьор Равиоли с внезапным зловещим спокойствием. — Вы хотеть, чтобы я сочинить еще куплеты для ваша песня?

— Да!

— Ну так я их не сочинять.

— Погодите, сынок! — всполошился Г. М. — Не выходите из себя! Тот куплет, который вы только что состряпали, просто гениален! «Он призрак, но хочет спагетти». Черт возьми, это лучше оригинального текста! Если вы сочините еще куплетов двадцать-тридцать, я мог бы спеть их на концерте и произвести фурор. Тем более если я спою их с итальянским акцентом!

Решительно, этот день не был удачным для старшего инспектора.

Время от времени Мастерс прочищал горло в напрасной надежде привлечь внимание Г. М. Но теперь, поддавшись общей темпераментной атмосфере, он громко постучал костяшками пальцев по панели открытой двери.

Г. М. и синьор Равиоли повернулись одновременно. При виде Мастерса на лице Г. М. отразилась такая лютая злоба, что Вирджиния едва не выбежала в коридор.

— Пожалуйста, успокойтесь, сэр! — быстро произнес Мастерс, подняв руку с достоинством уличного регулировщика. — Не говорите ни слова, пока не услышите, что я должен сообщить вам. Я здесь не для того, чтобы беспокоить вас, и не потому, что мне этого хочется. Нет, сэр! Я здесь потому, что заместитель комиссара, пренебрегая всеми полицейскими правилами и расходуя деньги налогоплательщиков, приказал мне прибыть сюда из-за происшествия с запертой комнатой, которая, похоже, была наиболее запертой из всех, о каких я когда-либо слышал. Но пока что ничего не говорите!

Г. М. и так ничего не говорил.

Он попросту был на это не способен. Стоя с упертыми в бока кулаками, побагровевшим лицом и выпученными под стеклами очков глазами, он всего лишь дышал в таком стиле, который напоминал недавнюю иллюстрацию синьора Равиоли.

— Вот так, — продолжал успокоившийся Мастерс. — Эта маленькая леди — мисс… леди Брейс, ваша соседка из Телфорд-Олд-Холла. Насколько я понял, вы познакомились с девятилетним сыном леди Брейс по имени… по имени…

— С десятым виконтом, сэр, — быстро подсказал Бенсон.

— По имени Томми. — Мастерс бросил сердитый взгляд на дворецкого. — Судя по полученной информации, вы в очередной раз выставили себя глупцом, обучая мистера Томми стрелять из лука… Но не будем отвлекаться. Две ночи тому назад — точнее, в среду — в Телфорд-Олд-Холле произошло очень странное событие. По крайней мере, вы бы назвали его странным. Как говорила мне ее милость, Телфорд — исторический старый дом. Не такой старый, как Крэнли-Корт, но куда более исторический и интересный.

Сэр Генри Мерривейл по-прежнему молчал. Но при этих словах с его губ сорвался легкий свистящий звук. Его лицо покраснело, а глаза выпучились еще сильнее.

— По словам леди Брейс, с одной из тамошних комнат, называемой Дубовой, связана историческая легенда. Не то чтобы в наши дни кого-нибудь заботила история, — с презрением добавил Мастерс. — Мы избавились от нее раз и навсегда. Но я должен изложить вам факты.

— Право, мистер Мастерс… — запротестовала Вирджиния, но старший инспектор шикнул на нее.

— Легенда восходит к эпохе Гражданской войны,[16] а точнее, думаю, к 1645 году. Если я правильно помню, это был год битвы при…

— Битвы при Нейзби,[17] сэр, — вновь подсказал Бенсон — поистине кладезь информации.

— Да. Но вернемся к Дубовой комнате. Сейчас, как говорит леди Брейс, в ней нет почти ничего, кроме нескольких музыкальных инструментов — включая странную разновидность фортепиано, которая существовала уже в те времена, — и железного сейфа для ценностей, к которому у лорда Брейса имеется только один ключ.