Чаша императора - [8]

Агриппа легко взобрался на площадку, подошёл к костру и протянул руки к огню — по телу разлилось блаженное тепло. Взгляд его скользнул по греющейся у костра компании — пляшущие языки пламени выхватывали из темноты хмурые равнодушные чумазые лица, рваньё, подобное тому, в которое были одеты и они — одни и те же лица, одни и те же обноски — словно близнецы.

Казалось, этим людям нет дела ни до чего и ни до кого — и Агриппу это обстоятельство устраивало. Висящее над площадкой с костром глухое, плотное молчание тревожило, но не настолько, чтобы отказаться от жаркого огня и, какой-никакой, а крыши над головой.

Он уже успел согреться, когда появился его спутник. И это не был уже прежний нищий, с которым они колобродили сегодня по парижским улочкам — то забавное приключение, которое начиналось как шутка двух дворян, возжелавших поразвлечься, спустившись с высот своего положения на парижское дно, закончилось неожиданно мрачными и загадочными событиями.

Перед Агриппой предстал высокий черноволосый человек с тонкими, почти женственными чертами лица. Исключение составлял лишь нос с небольшой горбинкой и коротко стриженые смоляные волосы. Взгляд же являл полную противоположность изысканно-утончённой внешности. В нём читалась уверенность в себе, властность и сила. Под каменным сводом прозвучал голос, который с полнотой отразил это впечатление.

— Агриппа Д’Обинье, я, Мария Де Ла Форте, обращаюсь к тебе со смиренной просьбой: дай клятву молчания и верности. Ты видел и слышал достаточно. И только потому открыл я тебе своё имя и привёл сюда.

Агриппа, насмешливо прищурившись, негромко ответил:

— Ни ты и никто другой, за исключением моего господина, короля Наваррского, не получит от меня клятвы верности. Требуя её, ты становишься моим злейшим врагом. Мы прибыли в Париж единственно по приказу моего короля и лишь для служения ему. Всё, что может быть увидено или услышано, должно быть передано ему. Ему одному.

— Следовательно, ты отказываешься? — в упор глядя на Агриппу, спросил Мария Де Ла Форте.

— Я полагал, что ты служишь моему господину. Видимо, я ошибался, — Агриппа, устремил на своего спутника неприязненный взгляд и продолжил предупреждающим тоном: — Сейчас мы расстанемся. Я уйду. Но прежде… один совет: никогда не попадайся мне на пути, иначе я тебя убью.

Мария Де Ла Форте отвесил лёгкий поклон и снова заговорил, с ещё большей твёрдостью.

— Я был наслышан о твоих деяниях, ещё до того, как мы встретились. Я знаю, что твоё умение и твоя храбрость дважды спасли жизнь королю Наварры. Но сейчас у тебя нет выхода. Либо ты дашь клятву, либо умрёшь.

— Скорее, умрёшь, ты, — угрожающе произнёс Агриппа. Он положил руку на пояс, где под обносками скрывалась шпага, сверля взглядом своего неблагодарного спутника. Совсем рядом раздалось странное шуршанье. И это шуршанье издавал… песок. Агриппа только и успел отскочить назад. Он выхватил шпагу и прижался спиной к холодной стене, с неослабевающим вниманием наблюдая за всем, что происходило в непосредственной близости от него. Нищие у костра неожиданно словно сбросили с себя тупое равнодушие — они окружили Агриппу, взяв в плотный полукруг, блеснули кинжалы. Не более четырёх шагов разделяло этот грозно ощетинившийся клинками строй от Агриппы — вот оно, мгновение до гибели — при всей своей безудержной храбрости Агриппа понимал, что обречён, и это осознание дышащей в лицо смерти обозлило его ещё больше.

— Предатель, лицемер, — с яростью вскричал Агриппа, устремляя взгляд, полный ненависти, в сторону Марии Де Ла Форте. — Я верил тебе, а ты заманил меня в ловушку.

— Клятву или ты умрёшь, — холодно ответил Мария Де Ла Форте. Он выдвинулся на шаг вперёд всех прочих и смотрел прямо в лицо Агриппе.

— Ты её не получишь!

— Я дам тебе возможность изменить решение!

— Прежде я убью и тебя, и несколько твоих сообщников, будь уверен. А посему дайте дорогу или сражайтесь, — Агриппа сжал сильнее рукоять шпаги и слегка пригнулся, готовясь ринуться в бой.

Мария Де Ла Форте снова заговорил. Под каменным сводом раздались слова, которые не могли вызвать у Агриппы ничего, кроме безграничного удивления:

— Господь упаси, сударь. У меня и в мыслях не было оскорбить вас подозрением в трусости.

Предлагая вам иную возможность, я имел в виду ваше благородство и ничего более. Вы должны понять, о чём именно идёт речь, прежде чем примете окончательное решение. Я вам всё расскажу — и вы поймёте, почему я прошу дать вас такую клятву. Если, выслушав меня, вы решите не принимать клятвы, тогда нам придётся убить вас. Если же вы измените решение, каждый из нас с глубоким уважением примет его. Ваша репутация, храбрость, благородство, не позволяют усомниться в правильности выбора, вне зависимости от того, каким именно он будет, ваш выбор. Всё, что я прошу — это выслушать меня. По истечении этого разговора мы с вами станем или братьями, или смертельными врагами. Увы, в данной ситуации ни у вас, ни у нас нет особого выбора. Вы готовы выслушать меня?

— Клянусь Папой, ваши слова звучат более чем странно, — изумлённо ответил Агриппа, — однако, я заинтригован. Потому я выслушаю вас со всем вниманием. Но предупреждаю сразу: моё мнение останется неизменным. Я бы отказал даже королю Франции в подобной просьбе, ибо не признаю никого, кроме моего господина.