Чаша цикуты. Сократ - [54]
— Необходимо наше быстрое решение, — сказал Перикл, — которое, надеюсь, поддержит экклесия: надо отправить в Платею отряд, способный противостоять силам фиванцев. Он удержит от действий также тех платейцев, которые, соблазнённые посулами фиванцев, пожелали бы отделиться от Афин.
Стратеги без обсуждения согласились с Периклом.
— Благодарю вас, — сказал Перикл. — Теперь о главном. Должны ли мы считать, что Нападением Фив на Платею, союзную нам, Пелопоннес, в чей союз входят Фивы, начал войну против нас?
Большинство стратегов, как и предполагал Перикл, склонились к тому, что нападение Фив на Платею — это начало войны Пелопоннеса против Афин и что, следовательно, надо открыто приступить к оснащению флота и сухопутных войск для предстоящих битв с главными силами врага.
— И довольно принимать пелопоннесских послов, — предложил Формион, сын Асопия. — Они лишь мутят народ, предъявляя нам свои нелепые требования, да выведывают то, о чём им знать не надо.
— Я готов согласиться с мнением Формиона, — сказал Перикл.
Согласились с ним и другие стратеги. Гагнон, сын Никия, лишь добавил, что следует усилить пограничные отряды с Мегаридой и Беотией.
— После нападения Фив на Платею, — продолжил Перикл, — я уже более не сомневаюсь в том, что Пелопоннес нападёт на Афины. И я согласен с вами в том, что надо начать открытую подготовку к войне. Эта подготовка, на мой взгляд, должна заключаться в следующем: всё имущество афинян, находящееся в имениях и на полях, необходимо ввезти в город; и сами афиняне, живущие за пределами города, должны укрыться за крепостными степами при первой же опасности столкновения с врагом. Это первое. Второе: мы должны утвердить в умах людей мысль о том, что мы не пойдём на Пелопоннес, не станем захватывать его земли, а ограничимся лишь обороной. Конечно, флот наш должен быть в полной боевой готовности — это наша главная военная мощь. При вторжении пелопоннесцев в наши пределы мы с помощью флота разрушим их прибрежные города. И последнее: мы обязаны крепко держать в руках наших союзников и регулярно взимать с них дань, чтобы казна Афин не оскудела. Рассудительность, предусмотрительность и полная казна — вот три надёжных основания нашего будущего военного успеха. Все афиняне должны неустанно повторять эти три слова: рассудительность, предусмотрительность и полная казна.
— Какова же она сейчас, наша казна? — спросил Клеопомп, сын Клиния. — По городу ходят слухи, что она давно оскудела, потому что ты много потратил денег на строительство храмов, а ещё больше — на проведение праздников, на театральные зрелища; много денег ушло на оплату судебных заседаний, на выплату участникам народных собраний. А ещё... — Клеопомп замялся.
— Что — ещё? — спросил Перикл.
— Ежегодно ты посылаешь Архидаму, пелопонесскому царю, двадцать талантов. Из государственной казны. Архидам — твой гостеприимец[95]. Говорят, будто и теперь ты послал ему деньги, чтобы он при вторжении не разрушил твои имения. Так ли это?
— Я должен отвечать только Клеопомпу или всем? — спросил Перикл.
Стратеги переглянулись и ответили, что Перикл должен ответить всем.
— Ладно, о казне, о слухах, об Архидаме и моих имениях, — подчинился требованию стратегов Перикл. — Уныние, в которое повергают афинян слухи об оскудении казны, напрасно и вредно.
Распространителей этих слухов нужно привлекать к суду как людей, ослабляющих нашу военную мощь в канун войны. Казна наша не оскудела. Ежегодно в неё поступает шестьсот талантов союзнической дани. Кроме того мы имеем доходы от Ливрийских рудников, государственных земель, арендуемого у нас имущества — около четырёхсот талантов. Итого у нас тысяча талантов ежегодного постоянного дохода. Сейчас в Парфеноне хранится шесть тысяч талантов серебра чеканной монетой, общая же сумма денег в казне равна девяти тысячам семистам талантам. Кроме того у нас есть нечеканное золото и серебро из частных и государственных посвятительных даров, священная утварь и мидийская добыча[96] — трон Ксеркса, золотой меч Мардония и прочее. Цена всему этому — около пятисот талантов. Прибавьте к этому сокровища других святилищ, золотые ризы Афины Парфенос, слоновую кость и драгоценные камни. Состояние нашей казны должно внушать нам бодрость, Клеопомп! Доволен ли ты моим ответом?
— Этой частью ответа я доволен. Но ты ещё не всё сказал.
— Да, да, — согласился Перикл. — Ещё об Архидаме и моих имениях. Двадцать талантов, которые мы посылали ежегодно Архидаму, — это та небольшая цена, которую мы платили за мир. Я всегда считал, что за мир лучше платить деньгами, чем кровью. Это было давнее решение совета стратегов. Пусть Гагнон подтвердит.
— Подтверждаю, — сказал Гагнон, прославленный адмирал.
Перикл поблагодарил Гагнона кивком головы и продолжил:
— Архидам действительно мой гостеприимец. Это всем известно. Его гостеприимством пользовались в Лакедемоне все наши послы и глашатаи, а также частные лица, которые обращались к нему от моего имени. Я допускаю, что Архидам, если он вторгнется в Ахарнскую область, может оставить нетронутыми мои имения. Но не потому, что он мой гостеприимен. Он оставит мои имения нетронутыми, чтобы навредить мне в глазах афинян. И вот я клятвенно обещаю: если Архидам не разорит мои имения, а все другие разорит, я отдам мои имения Афинам. Что же касается двадцати талантов, то Архидам их больше никогда не получит.
