Чаша Бланшара - [2]

— Что за дела?

Девочка уставилась на апельсин, затем оглянулась через плечо:

— Он достает для людей вещи.

Описание прозвучало весьма зловеще. Агнесс задумалась. Что заставило ее ввязаться в глупый разговор с такой персоной да еще дать ей деньги? Девчонка наверняка решила, что у нее плохо с головой. В лучшем случае она показала, что сидением на ступеньке можно заработать деньги, в худшем: уже сейчас может подавать сигнал своему отцу, чтобы он подкрался и ограбил ее.

Девочка все еще смотрела на улицу, когда Агнесс заметила, что выражение ее лица изменилось. Повернувшись в ту же сторону, Агнесс увидела нескольких франтов, наблюдавших, как из кареты высаживаются две дамы. За ними можно было разглядеть фигуру человека в длинном тускло-коричневом пальто и шляпе. Агнесс перевела взгляд на девочку, затем показала на фигуру мужчины:

— Это твой отец?

Не успела она произнести эти слова, как почувствовала быстрый и сильный рывок. Апельсин и кошелек были вырваны из ее рук.

— Стой! — крикнула Агнесс вслед девочке, убегающей от нее и того мужчины, на которого она только что ей показывала.

Но было слишком поздно. Девчонка свернула за угол и исчезла.

— Неприятность, миссис Мидоус? Желаете, чтобы я ее догнал? — крикнул с крыльца Джон, старший лакей дома Бланшаров.

С напудренными волосами, в голубой с золотом ливрее и туфлях с пряжками, он стоял по стойке «смирно» в ожидании Николаса Бланшара, который всегда в этот утренний час прогуливался до кофейни. Блеск в глазах Джона и легкое подергивание губ говорили о том, что его забавляет эта ситуация. Вообще-то Агнесс считала Джона приятным парнем. Он не лез за словом в карман, в общем и целом не сплетничал, вел себя уважительно и не был склонен к похоти, как некоторые другие известные ей лица. Но ей не нравилось, когда над ней подсмеивались, особенно если это лакей. Она очень надеялась, что Джон не видел, как девчонка вырвала у нее кошелек, и поблагодарила Небеса за то, что ее ограбили по дороге с рынка, а не наоборот. В кошельке оставались только шиллинг и шесть пенсов, но даже это было недостаточным утешением для уязвленной гордости Агнесс.

Она заторопилась к ступенькам, бросив на лакея недовольный взгляд.

— Спасибо, Джон, — сказала она с чувством собственного достоинства, на какое только была способна. — Мне помощь не требуется. Я все равно хотела отдать ей апельсин.

Джон медленно кивнул, но глаза его все еще смеялись.

— Ну, конечно, миссис Мидоус. Кстати, не порадует ли вас известие, что мальчик с почты принес для вас письмо? Я оставил его у миссис Тули. — Он постучал пальцем по носу, как будто делился с ней секретом. — Отправлено из Туикенхэма. Кто бы это мог быть? Вы так редко получаете почту.

Агнесс почувствовала, как упало сердце. Туикенхэм был местечком, где у некой миссис Кэтчпоул жил ее сын Питер. Та редко утруждала себя письмами. Не дай бог, что-то случилось с сыном.

В этот момент на пороге появился Николас Бланшар, покручивая в руках трость с серебряным набалдашником.

— Готово, Джон, — сказал он, но тут заметил, что его лакей увлекся разговором с кухаркой.

Внезапное изменение в изгибе бровей и сжатые губы ясно дали понять, что он недоволен. Он уже было собрался что-то сказать, как Агнесс, которой вовсе не хотелось подвергаться дальнейшим унижениям, присела, опустив глаза, затем, загородившись корзиной с провизией, как щитом, быстро спустилась по ступенькам в подвал.

В кухне, владениях Агнесс, пол был неровный, вымощенный каменными плитами. Свет поступал из трех подъемных окон, которые регулярно мыли водой с уксусом. От открытой чугунной печи с духовкой для выпечки хлеба и отделениями для подогрева пищи шел такой испепеляющий жар, что любой, приблизившийся к ней, становился красным, как кайенский перец. В просторном буфете находились орудия труда Агнесс — кастрюли и сковородки, утварь и ножи, — все аккуратно разложены. Перед буфетом стоял длинный разделочный стол, поверхность которого была изрезана и испачкана старыми пятнами.

Агнесс осторожно поставила корзину на стол рядом с посудиной с кроликом, растерянно оглядела кухню и спросила:

— Где может быть миссис Тули?

— Должна была прилечь — почувствовала себя странно, — ответила Роуз, ее помощница по кухне, стройная, грудастая, симпатичная брюнетка, которая появилась из кладовки, неся за жабры большую рыбину. — У нее сегодня опять плохое настроение.

Дорис, посудомойка, чистившая картошку, подняла голову от ведра.

— Миссис Тули велела ее не беспокоить, — медленно выговорила она, с трудом подыскивая слова. — Только если что-то срочное.

Роуз раздраженно шлепнула рыбину на дальний конец стола.

— И еще она сказала, чтобы вы приготовили десерт: только апельсиновый крем — банка слив и яблочный пирог еще остались со вчерашнего дня.

Агнесс подавила вздох: не следует показывать недовольство своим подчиненным, иначе они могут взять с тебя пример.

— Она что-нибудь говорила о письме?

Дорис подняла полное лицо, безуспешно пытаясь сдуть с глаз прядь волос морковного цвета.

— Не припоминаю. Говорила, Роуз? — спросила она, тряся головой, при этом картофельная кожура в форме вопросительного знака упала в ведро.