Час воздаяния, или Разумная фортуна - [39]

Как и в предшествующих книгах, Кеведо подвергает во многих новеллах резкой критике различные бытовые и нравственные пороки. Но свежесть и новизну книге придает — прежде всего то, что писатель выдвигает на первый план во многих новеллах политическую проблематику, тему испанского государства и его служителей. В этих новеллах сатирик обличает пустое прожектерство, язву фаворитизма, не минуя и всесильного в годы написания книги графа-герцога Оливареса.

Такова, в частности, 39-я новелла «Остров монопантов». Действие новеллы развертывается в синагоге Салоник, где собрались представители различных еврейских общин, изображенные весьма непривлекательно. Это обстоятельство иногда использовалось для доказательства антисемитизма Кеведо. Между тем это не так. В произведениях Кеведо нетрудно обнаружить удивительную в испанце XVII века широту взглядов на национально-религиозные отличия и рознь. Еще в «Сне о преисподней», рассуждая об истинном и мнимом благородстве, писатель вкладывает в уста дьявола следующие примечательные слова: «Нас здесь смех разбирает при виде того, как вы оскорбляете деревенских жителей, мавров и евреев, как если бы они не обладали добродетелями, которыми пренебрегаете вы». Образы евреев — ростовщиков и банкиров в «Острове монопантов» воплощают в себе ненавистную Кеведо власть «всемогущего рыцаря дона Дублона». Но есть в этих образах и дополнительный смысл, который может ускользнуть от сегодняшних читателей: в конце 1630-х годов в Испании упорно циркулировали слухи о связях Оливареса с банкирами-евреями, так что, например, в бесцензурных сатирах того времени клику Оливареса не раз называли синагогой. Иудействующая секта монопантов в новелле — это все та же дворцовая камарилья, группировавшаяся вокруг королевского фаворита. Об этом свидетельствуют и название секты («монопант» по-гречески значит «один над всеми»), и имя князя монопантов Прагаса Чинкольоса (анаграмма имени Гаспара Кончильоса, графа Оливареса), и многое другое.

В ряде новелл писатель ставит вопрос о существе и назначении государственной власти и формулирует свой идеал «народной монархии». Примечательно, что эти свои мысли Кеведо предпочитает высказывать в новеллах, действие которых происходит за рубежами Испании. Однако большинство «иностранных новелл» — такие, например, как «Датские прожектеры», «Великий князь московский», «Великий султан турецкий» и другие, — не более как замаскированная критика положения дел в Испании.

Есть все же и такие новеллы, в которых писатель, подчеркивая аналогии с испанской действительностью, вместе с тем задается целью дать оценку реальных сил, боровшихся в его время на европейской арене. Эти новеллы писались в разгар Тридцатилетней войны, и трудно требовать от Кеведо полной беспристрастности в оценке воюющих сторон: его симпатии были на стороне католической лиги. Этим, в частности, можно объяснить откровенно неприязненные характеристики немецких протестантских государств (новелла «Немцы-еретики»), Голландии, которая к тому же начала успешно конкурировать с Испанией в Новом Свете («Голландцы», «Чилийцы и голландцы») и в особенности Франции, которая, как полагает Кеведо, «предала» единый фронт католических государств Европы, присоединившись по инициативе кардинала Ришелье к протестантской унии. Именно соперничество Франции и Испании — в центре внимания Кеведо в новеллах об Италии («Императорская Италия», «Дож генуэзский и сенат его» и др.). При всей ограниченности позиций Кеведо в отношении иноземной политики Испании «иностранные» новеллы из этого сборника воссоздают интересную и во многом справедливую картину народных бедствий в различных государствах Европы, раздоров внутри государств и соперничества крупных держав.

Что же вносит в нарисованную Кеведо безрадостную картину действительности «час воздаяния», задуманный писателем как час торжества справедливости? «Получилось, что люди порядочные обернулись плутами, плуты же напротив, порядочными людьми», — подводит итог своему эксперименту Юпитер и решает все оставить по-прежнему. Таков пессимистический вывод Кеведо, вывод, в котором особенно ярко обнаружились кризисные черты мировоззрения Кеведо. Живя в эпоху безвременья, писатель и сам был не только обличителем, но и жертвой этого безвременья.

З. Плавскин

2

…С символом виноградаря — копьем… — По-испански «виноградарь» и «сторож виноградника» — одно и то же слово.

…темнотою сочинений модных стихотворцев… — Выпад против Гонгоры и его школы.

…мотающее пряжу нашей жизни… — По солнцу отсчитывается время. Любимец, цирюльников. — Цирюльники занимались врачеванием, а в античной мифологии Аполлон-Гелиос (Солнце) считался покровителем врачевателей.

Маны — согласно римской мифологии, души умерших, хранители домашнего очага; лемуры — ночные духи, души умерших, требовавшие умилостивления.

…Удача… с… лысой головой… — По традиции, идущей от античности, Удача изображалась лысой.

Солнцу случилось остановиться… — По библейской легенде, его остановил Иисус Навин во время войны с аморитами.

Видала я, как ты пасешь коров… — В «Одиссее» есть рассказ о том, как спутники героя украли коров, посвященных Аполлону-Гелиосу.