Час ведьмы - [28]

— Мэри!

Она посмотрела на мать. Все взгляды были обращены к ней.

— Мэри, о чем ты думаешь?

— Прости, мама. Что ты говорила?

— Валентайн спрашивает: ты не думала попросить содействия церкви? Мы еще не разговаривали со старостами церкви.

Мэри обернулась к Валентайну Хиллу.

— Нет. Нам с Томасом не нужны посредники.

— Я мог бы поговорить с преподобным Нортоном, — сказал он. — В случае если вы передумаете.

— Как и мои родители. Как и я. Но мы не будем этого делать. Я этого не желаю.

— В таком случае, я полагаю, он сам придет поговорить с вами.

— Пусть будет так. Я не отступлюсь от своего решения.

— Что ж, очень хорошо, — сказал Валентайн Хилл и оторвал кусочек индейки большим и указательным пальцами. Не глядя ни на кого, он пробормотал себе под нос:

— Вы порой так уходите в свои мысли, Мэри. Словно вы под заклятием.

10

Она ни лекарь, ни повитуха. Пусть ее травы не от Дьявола, но они не обладают целебными свойствами. Ее учила старая женщина, живущая у Шеи. И, я полагаю, ни одна повитуха не позволила бы бесплодной женщине вроде нее присутствовать при родах.

Показания врача Роджера Пикеринга, из архивных записей губернаторского совета, Бостон, Массачусетс, 1662, том III

Мэри, как обычно, сидела вместе с матерью в церкви, но Кэтрин в то воскресенье предпочла устроиться в дальнем углу храма, на второй от края скамье, как можно дальше от Мэри и Присциллы Берден. Хоть Кэтрин и жила у Хаулендов, она не села рядом с Бет, а присоединилась к группе служанок из города, которым всем было под двадцать и среди которых Кэтрин, возможно, была самой старшей. Мэри заметила ее только на третьем часу утренней службы, когда решила размять шею и повернула голову. Ее служанка не сводила глаз с Томаса. Мэри не видела Кэтрин с тех пор, как та сбежала из дома в ту ночь, за несколько мгновений до того, как Томас решил пронзить жену вилкой. Но Мэри была наслышана о деятельности Кэтрин за последнюю неделю: девушка рассказала матушке Хауленд, что видела Мэри ночью на дворе с зубьями Дьявола в руках, а Бет уже рассказала кое-кому (и наверняка не только ему) из их общих знакомых. Когда Мэри встретилась с Ребеккой Купер у портного, у которого они обе заказывали осенние ботинки, — только Ребекка покупала обувь себе и двум своим детям, — подруга сообщила ей, что Кэтрин поделилась с Бет своими абсурдными подозрениями. По словам Ребекки, Бет не отрицала того, что у служанки истеричная натура, но Мэри в ее глазах это не оправдывало. Ребекка не думала, что Бет или Кэтрин намерены обвинить Мэри в колдовстве, но подозревала, что причиной тому был только их страх перед авторитетом ее семьи и ее положением в обществе.

— Еще может быть, — предположила Мэри, — что она не выдвинет этого обвинения, потому что я не ведьма и не одержимая, и она знает, что это так.

Мэри видела, что Томас поглядывал на нее во время службы: его лицо попеременно выражало то тоску, то угрозу. В один миг казалось, что он скучает по ней, его обрамленные морщинами глаза словно умоляли ее вернуться, а в следующий его лицо становилось злым и жестоким — и она видела в нем того человека, который швырнул ее на холодный пол. Мэри заметила и своего зятя, Джонатана: он сидел рядом с отцом и тоже смотрел на нее. Он работал на улице, строил новый дом, и его лицо покрывал приятный глазу загар. Его жена Перегрин устроилась несколькими рядами позади Мэри. Это была прекрасная пара. Мэри знала, что завидует Перегрин, и ее попеременно захлестывали волны стыда и желания, хотя она не понимала, какое из этих чувств сильнее. Но было очевидно, что ее жизнь была бы намного легче и приятнее, проводи она дни (и ночи) с мужчиной ее возраста и складом ума, как у Джонатана.

Когда службу прервали на обед и прихожане направились к выходу из церкви, чтобы подкрепить свои силы, Мэри оставила мать, Абигейл и Ханну и устремилась вслед за Кэтрин. В качестве извинения она пробормотала, что не хочет столкнуться с Томасом, но ее мать наверняка поняла, что причина этой внезапной отлучки другая: Томас вовсе не пытался пробиться к ним через толпу.

Мэри увидела, что девушка пошла по улице к ее прежнему дому, чтобы приготовить хозяину обед; она ускорила шаг и нагнала служанку там, где рыночная площадь граничила с участками богатых семей.

— Доброго воскресенья тебе, — сказала она Кэтрин.

Во взгляде, которым ответила ей девушка, читалось скорее раздражение, чем тревога. Но тем не менее она вежливо ответила:

— Доброго воскресенья, — и пошла дальше.

— Утро сегодня зябкое. Вот и наступила осень.

— Да, — кивнула девушка.

— Томас хорошо с тобой обращается? А господин Хауленд и его супруга?

— Да.

Тут Кэтрин обратила внимание, что Мэри надела перчатку только на правую руку, а левая замотана тканью, и сказала:

— Я слышала о несчастном случае.

Мэри покачала головой.

— Ты знаешь, что это был не несчастный случай.

— С чайником, — договорила девушка.

— С зубьями Дьявола, — поправила Мэри, — и с твоим хозяином в качестве пособника Дьявола.

— Вы обвиняете его в колдовстве? — пусть Кэтрин чересчур эмоциональна, но в наблюдательности ей не откажешь. Она слышала сарказм в голосе Мэри и ответила соответствующим тоном. Тем не менее Мэри продолжила осторожно: