Час Пандоры - [133]

Что, черт побери, он делает? У него нет хвоста! Он не может лететь на этом!

Ответ оказался пронзительным откровением. Последний выезд с полосы был слишком далеко впереди, чтобы до него добраться. Юрий не мог обогнать лайнер и не мог убраться с его пути.

И его жертва – эта подсадная утка, которую он не мог упустить, – двигалась на него на высокой скорости и все прибавляла ход, шестнадцать пар его огромных колес несли гиганта напрямую к самолету принца ценой в десятки миллионов.

Юрий навел прицел, направил локатор на «боинг» и перевел спусковой механизм в боевое положение.

Ничего.

Он в смятении взглянул направо, подумав об автоматах защиты сети.

Нет, пилон вышел наружу. Первая-то ракета выстрелила.

Стеблинко нажал еще раз.

Ничего!

Инстинкт летчика-истребителя подсказывал ему нажать гашетку пушки, но в самолете принца ее не было.

Он снова нажал на спусковой механизм, и снова внизу ничего не произошло.

Огни впереди приближались. Скорость «боинга», направлявшегося к нему, теперь достигала восьмидесяти узлов. Ему некуда было подвинуть «Гольфстрим», чтобы пропустить лайнер без того, чтобы его переднее шасси не съехало с полосы влево или вправо. А если Юрий съедет с бетона, с самолетом все будет кончено, он не взлетит.

Стеблинко еще раз нажал на спусковой механизм, понимая, что уже слишком поздно, даже если ракета сойдет с направляющей и найдет свою мишень. Боеголовка под ним готова к действию, и если этот гигант ударит его…

Диаграмма цепи! Юрий вдруг вспомнил сенсорный наземно-воздушный переключатель оружия. Он был соединен с механизмом пуска ракеты. Самолету требовалось поверить, что он в воздухе, чтобы пилот мог выпустить ракету!

Он спокойно потянулся и отключил ракету. Это было безнадежно.

Джеймс Холлэнд достиг скорости в восемьдесят узлов и сбросил тягу. У него останется слишком мало места для торможения, если снесет переднюю ногу шасси. Холеный «Гольфстрим» попался, словно олень, в сияние его посадочных огней. Ему было видно пилота, пытающегося включить двигатели. Холлэнд знал, что у пилота есть только один выход – свернуть в одну или другую сторону.

Левая рука Джеймса взялась за штурвал, ожидая подсказки, в какую сторону увернется «Гольфстрим».

– Давай, ублюдок, – проговорил он, – …двигайся!

* * *

Юрий врубил тягу, но это не спортивная машина с немедленной реакцией акселератора. Казалось, что потребуется вечность, чтобы сдвинуться с места, а огромное чудовище приближалось. Неожиданно двигатели бросили его резко вперед, и Стеблинко ухватился за штурвал, выворачивая его влево, заметив тут же, что «боинг» поворачивает в том же направлении.

Он рванул его вправо, решившись на поворот в сорок пять градусов, чтобы убраться с полосы. Двигатели достигли максимальной тяги. Юрий видел движение «боинга» влево, ему оставалось только молиться, чтобы его соперник оказался слишком неповоротливым.

* * *

– Готов! – произнес Холлэнд, перекладывая штурвал влево и направляя основное шасси как только мог ближе к краю.

– Джеймс! – взвизгнул Робб.

Снизу доносился рев двигателей «Гольфстрима», когда нос лайнера прошел над самолетом и ударился в Т-образный хвост.

* * *

«Гольфстрим» отбросило вправо от удара носа «боинга» в его хвостовую часть. Неожиданно он прибавил скорость, направляясь не к краю полосы, а навстречу громоподобно грохочущему «боингу», ехавшему прямо на него. Стеблинко неистово рванул штурвал вправо и почувствовал, как машина требует тяги, чтобы повиноваться ему.

Но все было безнадежно. Он направлялся прямо в жерло двигателя «боинга».

Пятьсот тысяч фунтов массы авиалайнера поглотили его, передняя нога шасси наехала на левое крыло и искорежила его и часть фюзеляжа, а двигатель номер два добил останки «Гольфстрима».

Юрий почувствовал, как его закрутило среди страшного скрежета металла, когда машина разрушалась вокруг него. Он неожиданно вспомнил о своей терпеливой любимой.

– Аня!

* * *

Холлэнд немедленно начал останавливать гигантское тело «бегемота», изо всех сил давя на тормозные педали и дав обратную тягу последнему оставшемуся двигателю. Впереди маячил конец полосы, но тормоза действовали. Удар, потом взрыв где-то внизу, но теперь прежде всего надо было остановиться.

Медленно, мучительно неумолимое движение к красным огням замедлилось, но судя по всему, тормоза начинали сдавать. Самолет ехал со скоростью меньше чем пять узлов, но все еще катился к скале. Педали тормоза ушли в пол, система экстренного торможения явно истощила свои силы. Холлэнд увеличил обратную тягу первого двигателя, ощущая, как раскачивается и содрогается весь самолет, пока его компрессор снова и снова захлебывается.

Красные огни медленно проплыли под носом самолета и исчезли из виду. Носовая нога шасси едва ползла. До края оставалось несколько ярдов. Наконец оно неохотно остановилось, все-таки прекратив движение гигантской машины вперед.

Холлэнд выключил двигатель. «Боинг» стоял на месте.

* * *

Тут же зазвонил телефон внутренней связи, и раздался голос Барб.

– Огонь в задней части салона. Мы на что-то наткнулись внизу!

– Эвакуируйте пассажиров, Барб. Спускайте их немедленно только с правой стороны и через первые четыре двери.