Час ноль - [35]

— А ты спортом занимаешься? — спросил он.

— На самокате катаюсь.

— Неплохо! У меня-то рукопашка…

— Что?

— Рукопашный бой.

— Мне такое неинтересно.

— В смысле?

— Не люблю насилие, — серьёзно ответила она.

— Так это же просто такой спорт! — Кирилл рассмеялся. — Хорошо, а что ты любишь?

Тома по-прежнему не смотрела на него.

— Мир. Людей и их чувства. И красоту.

— Поэтому ты фотографируешь?

— В том числе, — она пожала плечами.

С минуту они помолчали.

— Вечерний Арбат относится к красоте этого мира? — спросил Кирилл.

— Ну конечно! — воскликнула Тома.

— Тогда предлагаю прогуляться.

Впервые с того момента, как они уселись на подоконник, Тома повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза. Губы её тронула улыбка, и Кирилл почувствовал, будто ему нежно провели рукой по затылку.

— Давай.

Ребята откопали свою одежду в куче вещей на тумбочке. Тома надела пальто и узкую серую шляпу, снятую с гвоздя в стене. Получилось весьма эффектно.

— Вы куда? — спросил Сэм, выглядывая из кухни.

— Просто погулять. Большое спасибо за приглашение, — Кирилл протянул ему руку.

Кирилл решил дать Томе ещё один шанс оценить его лихость. Едва они вышли на улицу, как он начал давиться смехом. Это было началом привычной презентации: зацепившись за какую-то мелочь, он перешёл к истории о том, как они с Деном пересекли мост над одним из каналов в Москве по техническим мосткам. Мостки находились под полотном моста и использовались при строительстве. Теперь же некоторые их секции держались на честном слове, а попасть туда можно было, только вскарабкавшись по стене опоры. Тома слушала внимательно, но восторга пока не обнаруживала.

— А зачем это? — спросила она.

— Ну как… Весело же. Особенно когда по центру там не закреплён пол, и мы вместе с этими мостками наклонялись над водичкой — градусов на сорок пять.

Он снова начал смеяться, но уже тише. Приключение с мостом было что надо, и реакция Томы сбивала с толку.

— Кстати, друган, с которым мы это делали, — безбашенный чел. Он и по тачкам бегал.

— В смысле?

Кирилл объяснил: однажды Ден ни с того ни с сего пробежался по крышам нескольких машин во дворе.

— Зачем портить чужое? — Тома пожала плечами, и в этом жесте не было ни трепета перед хулиганством, ни непримиримого осуждения. Скорее — пренебрежение, будто тема эта была неприятна и скучна.

Кирилл почувствовал себя довольно глупо. Его привычный инструментарий оказался бесполезен. Хулиганская бравада, на ура работавшая с девочками на районе, на Тому, похоже, не действовала. Начать в открытую приставать, как Ден?.. Кирилл почему-то не сомневался, что Тома просто уйдёт. И что тогда делать?

— Хорошо, — он сделал жест рукой, будто подводя черту. — Расскажи о себе. Чем занимаешься, чем интересуешься.

Тома училась в девятом классе и мечтала в будущем стать режиссёром. Сейчас же она фотографировала. Кирилл удивился: несмотря на юный возраст, фотографии Томы уже несколько раз выставлялись. Начало было положено благодаря её отцу — тот занимался издательским делом, имел знакомства среди людей искусства и договорился, что пару лучших фотографий Томы разместят на фотовыставке в музее Москвы. На фотографии обратили внимание, и с тех пор работы Томы выставлялись ещё дважды, в том числе на маленьком стенде в ЦДХ7.

Некоторое время Кирилл с Томой шли молча. Она, казалось, не испытывала ни малейшей неловкости и разглядывала стены зданий, одевающиеся огнями, и наливающееся синевой вечернее небо. А вот перед Кириллом встала насущная проблема: как общаться дальше? Говорить о красоте мира, о которой он никогда особенно и не задумывался? На этом поле ему нечем было удивлять — он к такому не готовился.

Расстались они странно — Кирилл так и не понял, что это было. Тома сильно его зацепила: она жила в загадочном мире, над которым ему страстно хотелось приоткрыть завесу. Она была лёгким ветерком: сложно было предсказать её поведение и немыслимо — удержать в рамках. В конце концов, она была красивее всех, кого он когда-либо видел. Но вот что она думала о самом Кирилле — было совершенно непонятно.

Через пару дней, набравшись смелости, он позвонил Томе с предложением встретиться снова. Тон он взял максимально небрежный — хотелось показать, что отказ для него не страшен. Тома, однако же, согласилась. На этот раз они гуляли по Манежке, а оттуда мимо Храма Христа Спасителя — по Бульварному кольцу. В этот раз он старался учесть прошлые ошибки и не упоминать ничего, связанного с насилием. Тома общалась довольно рассеянно, но пару раз ему всё же удалось её увлечь. Серьёзный спор случился у них по поводу жизненных ценностей. Тома, как и Сэм, была уверена, что жить надо красиво, одним моментом, а умирать — молодым. Кирилл возражал: если хочешь оставить после себя что-то стоящее, то созидать нужно долго и упорно, а быстрая смерть может помешать осуществлению таких планов.

— Важен только момент, когда ты творишь, — заявила Тома. — В этот момент у тебя есть всё, что нужно.

— А как же результат творения?

— Главное — это эмоция.

— А мне кажется, главное — это продукт.

— Ладно. — Она пожала плечами и замолчала.

Такой уход от разговора изрядно раздражал. Попрощался Кирилл сегодня довольно сухо, чем даже заслужил удивлённый взгляд.