Час ноль - [116]
Для берлинцев она была слишком толстой, неловкой и медлительной. А свекровь, напротив, находила ее расторопной и шустрой. Теперь к ней снова вернулись прежние недостатки. Ее одолевала порой мучительная неловкость и растерянность, случалось, что, вернувшись домой с покупками, она, разгружая сумку, обнаруживала, что купила не то, и ей приходилось либо снова отправляться в магазин, либо готовить что-то другое. А Эразмус Хаупт смеялся. Ему это казалось забавным, скорее даже милым, ничего дурного в этом он не находил. Он помогал ей, составлял вместе с него списки покупок, рассуждал вместе с ней о хозяйстве.
Чего он хотел? Только чтобы люди относились друг к другу по законам разума. Ну кто мог бы устоять перед ним, думала временами Шарлотта.
Вернувшись как-то к обеду из школы, Эразмус Хаупт нашел квартиру пустой. Вечером пришла телеграмма.
«Все в порядке. Позвони. Бетти».
— Дай ей немного прийти в себя, — сказала Бетти, когда он позвонил ей в Баден-Баден. — Вернер чувствует себя прекрасно, Шарлотта тоже сумеет взять себя в руки, в этом я не сомневаюсь.
Через две недели она привезла обоих назад. Тут-то Эразмус Хаупт и решил строить дом.
Не то чтобы Шарлотта была против. Но ее тревожило, когда он говорил, что строит дом для нее одной. Споры с архитектором были бесконечными. Свыше двух лет дом был почти единственной темой их разговоров. Почему эту дверь следует навесить так, чтобы в комнате возникло определенное пространственное ощущение, какого размера должны быть окна, чтобы свет правильно распределялся, — Эразмус Хаупт создавал свой собственный мир. Он не замечал, что Шарлотта давно уже не принимала участия в этих дискуссиях.
Разумеется, стоимость строительства намного превышала его финансовые возможности. И если бы не подключились Бетти и бабуля Лотхен, Хаупта неизбежно ждал бы крах. А когда они въезжали в новый дом, пришлось пригласить Бетти. Шарлотта вдруг не захотела переселяться.
Она заказала для себя рояль. Ей было безразлично, кто его оплатит, и, действительно, Бетти помогла и на этот раз. Шарлотта не касалась клавиш уже несколько лет, и теперь ей пришлось все начинать сначала. Но она занималась ожесточенно, неумолимо работала над собой, упражнялась каждый день по четыре-пять часов.
Бетти понимала, почему Шарлотта удрала тогда и почему она не хотела переселяться в новый дом. Но сказала Шарлотте:
— Другого такого мужа тебе не найти. И ведь ты его любишь.
Эта была правда. Иногда вечерами они сидели, крепко обнявшись, словно хотели защитить друг друга от остального мира. Он терпел ее растущую с годами неряшливость. Если она убирала в доме, то словно повинуясь порыву, словно пытаясь компенсировать свое равнодушие к этому жилищу. Эразмус Хаупт смеялся, а потом нанял фрау Байсер. Если согласиться с тем, что в нем действительно временами бывало что-то пугающее, так в этом была и своя положительная сторона, и это не так уж и плохо. Бывало, он пугал тех, кого следовало: местного группенляйтера, Вайдена, даже Мундт временами чувствовал себя не очень уверенно.
— Чем еще можно бороться с ними, если не разумом и ясностью, — говорил Эразмус Хаупт.
Он без конца подновлял что-то в доме. Ему уже повсюду чудился упадок. Счета от мастеров были громадны. Иной раз Шарлотта отказывала мастерам, ему же говорила, что ремонт был сделан утром, пока он был в школе. Кое-кто из мастеров не присылал ему счета за те пустяки, из-за которых он их приглашал. Эразмуса Хаупта любили. Тем не менее он перестал ходить по главной улице, предпочитал окольные пути. С другой стороны, он не пропускал ни одного политического собрания и не видел никакого противоречия в том, что при этом внушал Шарлотте, как несовременны нацисты со своей тягой к иррациональному, как старомодны и как безобидны.
Когда Шарлотте это надоедало, она уезжала. Ей нацисты тоже были отвратительны, но в восприятии нацизма Эразмусом Хауптом было что-то бредовое. К сожалению, и это был неопровержимый факт, действительность перекрывала этот бред.
Шарлотта сильно изменилась. Она много смеялась и при этом все больше походила на отца, который научился как-то особенно смеяться во время службы в армии. Она переняла многие его замашки, особенно заметно это было, когда она уезжала из дому. Она тратила слишком много денег, и бабуле Лотхен приходилось то и дело подключаться к оплате ее долгов. Сестры, и прежде всего Вики, теперь не постеснялись бы пригласить ее в любой берлинский салон. И, только когда говорил Эразмус Хаупт, она умолкала.
Между тем на политических собраниях он стал тем незаменимым зачинателем дискуссий, выступления которого все ждут, по поводу которого сокрушаются, над которым смеются, который не дает сбить себя с толку и, не обращая внимания на смех и выкрики, спокойно говорит на свою тему, всегда не имеющую никакого отношения к собранию. Нацисты давно уже не принимали его всерьез.
В конце тридцать второго года он напечатал листовки и дал ученикам задание разнести их по почтовым ящикам. «Мир сходит с ума. Сохраняйте разум, будьте начеку». Советник по вопросам среднего образования Центнер вызвал его в Трир.
В центре творчества западногерманского прозаика Герда Фукса — жизнь простого человека с его проблемами, тревогами и заботами.Неожиданно для себя токарь Хайнц Маттек получает от руководства предприятия извещение об увольнении. Отлаженный ритм жизни семьи нарушается, возникает угроза и ее материальному благополучию. О поисках героями своего места, об изменении их взглядов на окружающую действительность рассказывает эта книга.
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.