Час ночи - [62]
— Подберём, Михаил Прокофьевич.
— Ну-ну. Поглядим. Теперь дальше. — Он хмуро посмотрел на Лесевицкого. — Ты тоже хорош. Опять в обком шастал?
— Так ведь по делу.
— Я тебе, да и всем что говорил, особенно тебе? Не мозольте глаза обкому. Подальше, подальше. Представительствую один я. Не вызывают? Сиди и молчи. А я сделаю так, чтобы не вызывали. Помни: самое опасное это место. И все тоже. — Он строго оглядел собравшихся.
Да, все были согласны, что обком — самое неприятное и самое опасное место. До сих пор ещё они помнили, с каким трудом прошлой осенью Михаил Прокофьевич погасил вспыхнувший было там скандал, когда всё тот же неугомонный Гвимар Оскарович предложил одному из секретарей поставить специально для обкома редкую по красоте партию шапок из нутрии, так что работника обкома узнавали бы с другого конца улицы.
— Не суйся в обком, Гвимар, — сердито предупредил Михаил Прокофьевич. — Мне и так настроение там не нравится с некоторых пор.
Михаил Прокофьевич давно уже с досадой начал убеждаться, что, чем больше для некоторых людей делаешь, тем порой не лучше тебе самому становится, а хуже. Неблагодарные какие-то люди пошли. Михаил Прокофьевич всё чаще замечал, как человек вместо благодарности вдруг начинает избегать даже глазами с ним встретиться. А уж об ответной услуге и не думай: то юлит, то ищет повод для отказа.
Как ни странно, но лучше всего относились к нему те люди в различных инстанциях, которым он никогда и ничего не делал и не устраивал; как-то с ними было надёжно и спокойно, не свербила мысль, что чего-то недодал и чем-то не услужил, не приходилось прикидывать, выгодно им лично или нет то, что предлагал или просил Михаил Прокофьевич. Да и в тяжёлую минуту такие скорее придут на помощь, не струсят, не разбегутся — чего им бояться?
Впрочем, и те, другие, которые берут, не очень-то в случае чего разбегутся. Михаил Прокофьевич давно уже намекнул каждому из них, что петля, которая затянется на его шее, прихватит и их всех. А берут они с каждым днём всё неохотнее и соответственно всё неохотнее помогают. Боятся? Чуют что-то? Но почему он ничего не чует? А ведь принюхивается ко всем углам, ко всем щелям.
Однако все эти мрачные подозрения и предчувствия приходили к нему не так уж часто, и их легко удавалось прогонять. Михаил Прокофьевич знал, что он умён, ловок, опытен и удачлив, что прекрасно изучил человеческую натуру, её слабости и недостатки, а также все специфические сложности экономической структуры и методов хозяйствования. Крепко верил в себя Михаил Прокофьевич, хотя приближение некоей тёмной черты в своей жизни, неумолимо отделяющей подъём от начала упадка, не только предвидел, но и как бы уже временами ощущал. И в такой момент очень неуютно становилось ему, холодно, одиноко и страшно.
Вот и в тот момент, в кабинете, среди своих, вдруг на миг подкатило что-то мутное, леденящее, и усилия стоило прогнать это мерзкое ощущение. Он невольно тогда посмотрел на Аню, и она сразу перехватила этот его мгновенный, чуть заметно испуганный, чуть растерянный взгляд и улыбнулась ему, ему одному. И всё прошло. Ах, Аня, бесценный дружок его!
Михаил Прокофьевич снова увидел перед собой виноватое мышиное личико Гвимара Оскаровича и уже добродушно произнёс:
— А за Москву, за министерство, тебе спасибо. Техническое управление ты обеспечил классно. Значит, Викентий Романович доволен?
— Весьма доволен. Кланяться велел. Собирается в гости.
— Примем. По первому разряду примем. Теперь ещё один пункт. — И Михаил Прокофьевич ласково посмотрел на Гореву. — Анна Григорьевна, скажи, дорогая, сколько за второй квартал у нас бестоварных накладных прошло?
— Четыре.
— Что шло?
— Только экстра. Я всё-таки думаю, Михаил Прокофьевич, — добавила Горева деловито и чуть высокомерно, — четыре — это мало, можно было и пять, даже шесть.
— В цехе раскроя трещат шкурки, я слышал, — недовольно засопел Тарас Петрович. — Це дило треба обмозговывать. Полагаю так, что и четыре много.
— А ты как полагаешь, Тихон? — поинтересовался Михаил Прокофьевич. — Жалобы-то к тебе идут.
— А нынче все жалуются, — весело ответил Богословец. — Одних пенсионеров сколько развелось. Чего им ещё делать? А магазины некоторые вообще торговать не умеют, вот невыполнение плана и валят с больной головы на здоровую.
— Ты, Тихон, оптимизма своего дурацкого поубавь, — сердито предостерёг его Михаил Прокофьевич. — Не одни пенсионеры жалуются. И не один Вольский торг.
Операция с бестоварными накладными была самой сложной и опасной, но и самой выгодной. Заключалась она в следующем. Шкурки промысловых зверьков, из которых фабрика шила шапки, воротники, женские шубы и другие весьма дефицитные меховые изделия, поступали частично централизованным путём, а частично, в связи с тем, что область располагалась близ промысловых угодий, по прямым договорам с заготовительными пунктами и конторами. Вот в этих-то пунктах и конторах находил неутомимый Гвимар Оскарович подходящих людишек, с которыми и проворачивал указанную выше операцию.
В цехе раскроя, после соответствующей обработки с отступлением от инструкций, шкурки растягивались чуть не до паутинной толщины, и площадь их, исчисляемая в документах квадратными дециметрами, вырастала, а следовательно, образовывалась некая экономия в шкурках. Допустим, на воротник шло уже не пять шкурок, а четыре. Накопленная таким образом масса «лишних» шкурок образовывала как бы новую партию. И на неё оформлялись липовые документы вначале на заготовительном пункте, а затем и на фабрике, которая эту мифическую партию якобы приняла. И огромные деньги, которые такая партия могла бы стоить, вполне реальные деньги, снова выплачивались заготовителям и затем делились между участниками операции.
Повесть рассказывает о работе народных дружин, их борьбе за охрану общественного порядка.
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов милиции, госбезопасности и разведки СССР в разное время исторической действительности. Содержание: Аркадий Адамов: 1. Аркадий Георгиевич Адамов: Дело «пестрых» (с иллюстрациями) 2. Аркадий Григорьевич Адамов: Личный досмотр 3. Аркадий Григорьевич Адамов: Последний "бизнес" 4. Аркадий Григорьевич Адамов: Стая 5. Аркадий Адамов: Угол белой стены 6. Аркадий Георгиевич Адамов: Черная моль 7.
«Петля» — второй роман, вошедший в трилогию замечательного мастера детективного жанра Аркадия Адамова — «Инспектор Лосев».В котловане одной из строек обнаружен труп молодой красивой женщины, пропали деньги, ограблена ее квартира, но… это не убийство. Беспощадные, упрямые факты говорят инспектору Лосеву о том, что совершен самый страшный из человеческих грехов — самоубийство! Но так ли это?..Роман «Петля» удостоен премии Всесоюзного конкурса Союза писателей СССР и Министерства внутренних дел СССР за 1975 год на лучшую книгу о милиции.Трилогия «Инспектор Лосев» награждена Золотой медалью имени Героя Советского Союза Н. Кузнецова за лучшее героико-приключенческое произведение 1981 года, учрежденной СП РСФСР и ПО Уралмашзавод.
«Злым ветром» — первый роман трилогии «Инспектор Лосев» Аркадия Адамова, занимающего одно из ведущих мест среди современных мастеров детективного жанра. Герою этого романа, инспектору уголовного розыска Виталию Лосеву, поручено расследование кражи в гостинице. Однако не очень сложное на первый взгляд дело перерастает в криминальный беспредел, в центре которого — жестокое убийство.Роман «Злым ветром» удостоен премии Всесоюзного литературного конкурса Министерства внутренних дел СССР, Союза писателей СССР и Госкомиздата СССР, посвященного 60-летию советской милиции в 1977 году.Трилогия «Инспектор Лосев» награждена Золотой медалью имени Героя Советского Союза Н.
В романе «Черная моль» рассказывается о борьбе советской милиции с преступностью в нашей стране.
«Дело „пестрых“» — первая повесть писателя, она получила широкий читательский отклик, выдержала много изданий в нашей стране, переводилась на другие языки. В увлекательной, остросюжетной форме в повести рассказывается о работе уголовного розыска.
«Париж, набережная Орфевр, 36» — адрес парижской криминальной полиции благодаря романам Жоржа Сименона знаком русскому читателю ничуть не хуже, чем «Петровка, 38».В захватывающем детективе Ф. Молэ «Седьмая жертва» набережная Орфевр вновь на повестке дня. Во-первых, роман получил престижную премию Quai des Оrfèvres, которую присуждает жюри, составленное из экспертов по уголовным делам, а вручает лично префект Парижской полиции, а во-вторых, деятельность подразделений этой самой полиции описана в романе на редкость компетентно.38-летнему комиссару полиции Нико Сирски брошен вызов.
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
На севере Италии, в заросшем сорняками поле, находят изуродованный труп. Расследование, как водится, поручают комиссару венецианской полиции Гвидо Брунетти. Обнаруженное рядом с трупом кольцо позволяет опознать убитого — это недавно похищенный отпрыск древнего аристократического рода. Чтобы разобраться в том, что послужило причиной смерти молодого наследника огромного состояния, Брунетти должен разузнать все о его семье и занятиях. Открывающаяся картина повергает бывалого комиссара в шок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В маленьком канадском городке Алгонкин-Бей — воплощении провинциальной тишины и спокойствия — учащаются самоубийства. Несчастье не обходит стороной и семью детектива Джона Кардинала: его обожаемая супруга Кэтрин бросается вниз с крыши высотного дома, оставив мужу прощальную записку. Казалось бы, давнее психическое заболевание жены должно было бы подготовить Кардинала к подобному исходу. Но Кардинал не верит, что его нежная и любящая Кэтрин, столько лет мужественно сражавшаяся с болезнью, способна была причинить ему и их дочери Келли такую нестерпимую боль…Перевод с английского Алексея Капанадзе.
Майор Пол Шерман – герой романа, являясь служащим Интерпола, отправляется в погоню за особо опасным преступником.
Повести А. Адамова начинаются в классическом детективном ключе. После короткого пролога сразу же следует таинственное и опасное событие — совершенное преступление или тревожный сигнал о том, что преступление готовится. В повести «След лисицы» это кража ценной реликвии из музея Достоевского…
Повесть «Болотная трава» — это продолжение получившего известность цикла романов и повестей об инспекторе МУРа Виталии Лосеве и его товарищах, об их сложной и самоотверженной работе.
В ходе расследования запутанного и опасного дела об убийстве и ограблении на инспектора Лосева совершено бандитское нападение, однако ценой невероятных усилий и мужества Лосеву удается не только остаться живым, но и блестяще провести операцию по обезвреживанию преступной группировки.Роман «На свободное место» удостоен премии Всесоюзного литературного конкурса Союза писателей СССР и Министерства внутренних дел за 1982 год на лучшую книгу о советской милиции.Трилогия «Инспектор Лосев» награждена Золотой медалью имени Героя Советского Союза Н.
Роман «Идет розыск» продолжает цикл книг А. Адамова об инспекторе уголовного розыска Виталии Лосеве, вступающего в единоборство с опасным и хитрым преступником.