Чары Шанхая - [50]
Сусана отобрала у меня револьвер, завернула обратно в джемпер и, положив на место, принялась рассматривать газетные вырезки. По большей части это были заметки из парижских и шанхайских газет, все до одной на французском языке. С одной из фотографий на нас глянула испачканная грязью носатая физиономия велосипедиста Фаусто Коппи, который, словно призрак в тумане, гордо стоял в вихрях снежной вьюги на фоне какого-то горного приюта. Под съеденным молью шарфом мы обнаружили паспорт с фотографией Форката, принадлежавший при этом некоему Хосе Карбо Балагеру; внутри лежала сложенная вдвое записка Кима: «Я должен моему другу Ф. Форкату громадную сумму в сто пятьдесят франков (150 ф.), рюмку коньяку, а также пинок под зад, чтобы не раздавал деньги таким бесстыдникам, как я, Жоаким Франк. Тулуза, май 1941». Еще там лежал испачканный краской старый кошелек, в котором хранилось несколько иностранных монет и билет парижского метро. Ни писем, ни фотографий, за исключением портрета бравого велосипедиста, там не оказалось… Мы были смущены и разочарованы. Разве не уверял Форкат, что ни разу не брал в руки револьвер? Неужели это и есть багаж интеллигентного, образованного человека, объехавшего полмира? Форката, авантюриста с большой буквы, как называл его капитан Блай! И, главное, всего одна книга, да и то старая и зачитанная…
Однако больше всего нас заинтересовали три бутылки из-под вермута с заткнутыми пробкой горлышками, наполненные светлой зеленоватой жидкостью. Сусана откупорила одну из них, и, касаясь друг друга щеками, мы понюхали содержимое; теплый аромат Сусаниных волос и ее горячее дыхание на миг слились с непередаваемым запахом рук Форката.
— Что это? — спросила Сусана, брезгливо поморщившись, и поспешно закупорила бутылку. Охваченный внезапным порывом, я обнял ее за талию, она повернулась ко мне, но тут глаза ее увидали за моей спиной то, чего не замечали раньше, и выражение ее лица изменилось: дверь в ванную была открыта, а на крючке рядом с черным кимоно и пижамой Форката висел малиновый халат с аистами.
Некоторое время она неподвижно смотрела на халат.
— Положи все на место, и пойдем отсюда, — сказал я; но она по-прежнему сжимала в руке бутылку. — Скоро они вернутся и нас увидят…
— Ну и пусть, — ответила она. — Мне все равно.
Потом она все-таки попыталась засунуть бутылку поглубже в чемодан, но вдруг, вскрикнув, отдернула руку, словно ее ужалило притаившееся на дне насекомое. Из мизинца капала густая кровь.
— Пососи палец, — велел я; внимательно исследовав содержимое чемодана, обнаружил лезвие бритвы, выпавшее из футляра. — Смотри, что это было. Сейчас я схожу за спиртом.
— Зачем? Я хочу умереть. — Сусана сжала палец, словно пытаясь выдавить из него как можно больше крови.
— Не говори так. — Я обмотал палец подолом ее сорочки. Мы все еще стояли на коленях возле кровати, и она смотрела на малиновый халат сеньоры Аниты. Кровь сочилась сквозь ткань, я взял ее руку, развернул кровоточащий мизинец и, не раздумывая, сунул себе в рот. Это произошло мгновенно, она смотрела на меня с удивлением, а ее горячие дрожащие пальцы нежно касались моей щеки, словно лаская. Охваченный волнением и страхом, я закрыл глаза, и густая горячая волна наполнила мой рот, захлестнув разум: смерть от туберкулеза больше меня не страшила — лишь бы Сусана смотрела на меня и дальше, поглаживая горячими пальцами мою щеку. Но в следующий миг она отдернула руку и воскликнула:
— Что ты делаешь? Хочешь заразиться?
— Мне все равно.
— Не ври.
— Клянусь.
— А мне нет… — Она встала и вышла из комнаты.
Я закрыл чемодан, задвинул его обратно под кровать и поплелся следом за ней вниз, по-прежнему чувствуя горячую сладкую кровь, блаженную лихорадку желания, ее нежные прикосновения и мои собственные брезгливость и страх.
2
Она лежит на спине, положив под голову согнутую левую руку, ее бледное лицо обращено ко мне, виден отрешенный взгляд запавших глаз, в волосах желтая гвоздика; черный плюшевый кот, словно охраняя хозяйку, замер в изголовье, голубое одеяло живописно свисает с кровати, железная плита придвинута почти вплотную, на ней стоит кастрюля с дымящимся эвкалиптовым отваром; позади — высокое окно, в котором виднеется плакучая ива в запущенном саду, а вверху — основной элемент наивной композиции — грозная труба, извергающая черный зловонный дым на стеклянный домик, где лежит больная девочка…
Таков был мой неумелый грустный рисунок. В один прекрасный день я наконец его закончил, и Форкат одобрил мою работу, дав несколько полезных советов: гвоздика из желтой превратилась в красную, а мертвенно бледный лоб, погасшие щеки и обнаженные ноги Сусаны приобрели оттенок слоновой кости. Мне так и не удалось придать выражение скорби ее прекрасным, часто веселым и лукавым глазам, но это меня отнюдь не огорчало. Сама Сусана бросила на портрет мимолетный презрительный взгляд.
Вопреки моим опасениям, капитан Блай остался доволен и поспешно засунул рисунок в папку с петицией. Мы собрали всего четырнадцать подписей, но капитан надеялся, что рисунок, изображавший бедную больную девочку, чахнущую в удушливом дыму, растрогает сердца горожан и те станут более уступчивыми.
Действие романа развивается на фоне уличной жизни космополитичной Барселоны. Трагическая любовь вынуждает Мареса, мечтателя и романтика, покинуть привычный мир, ставший для него безвыходным тупиком. Невинная игра с собственным зеркальным отражением приводит к грозным последствиям: Марес, захваченный стихией карнавала, полностью перевоплощается...ISBN 5-94145-031-1 (Иностранка) ISBN 5-93381-069-Х (Б.С.Г.—ПРЕСС)
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.