Чары Шанхая - [3]
В течение четырех дней Нанду Форкат ни разу не показался в дверях и даже не выглянул в окно. Возле подъезда день и ночь пахло газом, и теперь воображение местных жителей возбуждали сразу две опасности, словно газ и преступник заключили зловещий союз. На пятый день к вечеру капитан Блай купил газету «Национальная солидарность» и сжег ее за киоском, неподалеку от подъезда. Две дамы, проходившие мимо, завизжали и бросились со всех ног, однако никакого взрыва не последовало.
В тот же день после обеда, часа в четыре, когда над городом нависли низкие дождевые тучи, появились люди из газовой компании, двое работяг и бригадир, — они разворотили кирками тротуар, и вскоре перед домом номер восемь образовалась внушительная яма. Их работа вызвала на площади оживление: взгляду любопытных открылась сложная система спутанных ржавых труб, похожих на кишки; потом рабочие поставили забор и соорудили мостик — несколько досок, проложенных от ступенек к тротуару, чтобы жильцы могли выходить на улицу. На том деятельность газовой компании завершилась. Все это походило на вредительство: работяги испортили шесть или семь метров тротуара, но выкопанная ими канава оказалась неглубокой и не более двух метров в длину. Тем временем один из рабочих вошел в бар с бутылкой из-под газированной воды, попросил налить в нее красного вина, заплатил и вернулся к своим приятелям, после чего все трое преспокойно уселись на вывороченные плиты тротуара. Остаток вечера они провели со вкусом — попивая вино и лениво разглядывая пассажиров, ожидавших трамвая на остановке возле киоска. Время от времени бригадир сплевывал на груду черной земли, возвышавшуюся над тротуаром, и, сощурив глаза, пристально вглядывался в глубь рва. Когда стемнело, рабочие соорудили небольшую палатку из брезента, спрятали туда инструменты и ушли.
После появления Форката прошло уже дней шесть, но у подъезда по-прежнему ничего не менялось. К инструментам рабочие не притрагивались. Время от времени кто-то из них вставал и заходил в бар справить нужду или наполнить вином бутылку. С посетителями бара они не разговаривали. Как-то раз самый молодой из них, здоровенный мрачный тип в берете, натянутом на уши, вошел в вестибюль кинотеатра, где висели фотографии артистов, и долго разглядывал их хмурым невидящим оком. Время от времени он подходил к киоску и, засунув руки в карманы, пялился на глянцевые обложки подвешенных на прищепках комиксов.
Посетители бара поговаривали, что рабочие ждут какого-то техника из газовой компании, но у нас с Финито Чаконом на этот счет было иное мнение. Миновали суббота и воскресенье, а в понедельник с самого утра рабочие уже были на своем месте. Прошло еще два дня, но все оставалось по-прежнему: посреди улицы зияла разрытая канава, возле которой околачивались без дела трое рабочих, дожидаясь неведомо чего. Завсегдатаи бара недоумевали: черт, все это очень странно, воскликнул один, что-то тут не так, а другой ответил ему, что ничего удивительного нет, просто эти работяги не из Каталонской газовой компании, а из мэрии, ну а кругом все знают, какие они халтурщики и бездельники, эти муниципальные рабочие. «Я бы удивился, если бы они работали», — добавил он, усмехнувшись. Однако нас все это чрезвычайно заинтриговало. Мы находили только одно объяснение: три типа, сидящие возле канавы, не имели никакого отношения ни к газовой компании, ни к мэрии, они и не собирались устранять аварию и не ждали никакого техника — просто они знали, что беглец вернулся, сидит дома и в один прекрасный день выйдет на улицу. А вся их работа была лишь предлогом, чтобы караулить его, не возбуждая подозрений. Зловещая канава могла стать могилой Форката.
2
В четверг утром моросил дождь, земля вокруг канавы намокла, еще больше потемнела и раскисла. В полдень мы слонялись около киоска, осторожно рассматривая тех троих, сидевших на тротуаре, — они передавали друг другу бутылку дешевого вина и почти не разговаривали. Бабушка Соррибес из дома номер восемь вернулась из магазина и попыталась войти в подъезд; осторожно ступив на заляпанные грязью ступени, она поскользнулась и чуть не упала. Из набитой сумки выкатился мандарин и шлепнулся в канаву. Старуха набросилась на работяг:
— Сколько еще будет тянуться эта канитель? Я вас спрашиваю, бездельники! Когда вы наконец закопаете проклятую яму?!
— Как только прикажут, бабуся, — буркнул бригадир. — Скорее всего, придется вырыть ее поглубже.
— Почему же вы не работаете? Лентяи окаянные! — Старуха поднялась по скользким ступеням и вошла в подъезд. — Ужас какой! Что натворили!
— Ничего подобного, сеньора, когда мы пришли, эта вонючая канава уже была, — нагло заявил самый молодой. — И вообще, бабуся, не суйся в чужие дела!
