Чары кинжала - [25]

— Я учусь у него, — ответил Галрион. — Почему принц не может обучаться двеомеру?

— О, боги! — воскликнула Илейна. — Я всегда знала, что ты покидаешь меня ради этого.

Адорик тяжело развернулся и пристально посмотрел на свою жену, заставив ее замолкнуть.

— Ты спрашиваешь, почему не может? — продолжил король. — Потому что я запрещаю!

— Послушай, ты только что назвал это пустой болтовней, — заметил Галрион. — Так почему же ты так бесишься из-за сущей ерунды?

Размахнувшись, Адорик с силой ударил его по лицу. Илейна вскрикнула, король повернулся к ней:

— Уйди отсюда, женщина! — приказал он. — Сейчас же.

Илейна бросилась за занавеску, в коридор, ведущий в женскую половину. Адорик выхватил клинок и ударил им о спинку стула с такой силой, что, когда он отдернул руку, клинок продолжал вибрировать в дереве.

— Я хочу, чтобы ты дал мне клятву, — проговорил король, — торжественную клятву, что выбросишь эту чепуху из головы.

— Я не могу обманывать собственного отца. И не могу поклясться в этом.

И снова получил пощечину.

— Проклятье, отец! Что ты имеешь против этого?

— То же, что любой здравомыслящий человек. Кого не вывернет наизнанку от этой грязи?

— При чем тут грязь? Жрецы придумали эти сказки для женщин, чтобы те не занимались колдовством.

Замечание попало в цель. Адорик сделал над собой видимое усилие, чтобы оставаться спокойным.

— Я не могу все бросить, — продолжал Галрион. — Слишком поздно. Я уже знаю многое, и это не дает мне покоя.

По тому, как Адорик отшатнулся назад, Галрион окончательно понял: его отец испугался. И это — человек, который способен ввязаться в безнадежный бой, не прося пощады ни у кого — ни у людей, ни у богов…

— Так что же ты знаешь? — прошептал король. Регор разрешил Галриону показать один небольшой фокус для того, чтобы убедить отца. Он поднял правую руку и представил себе, что она горит голубым пламенем. Только когда видение окрепло в сознании, он вызвал обитателей Эфира, которые бросились исполнять его приказ и доставили голубое пламя в реальность, чтобы Адорик тоже мог видеть его. Огонь вспыхнул, словно факел, рожденный в его ладони. Адорик отпрянул назад, закрывая глаза рукой.

— Прекрати! — прокричал он в ужасе. — Я сказал, останови это немедленно!

Галрион убрал огонь только тогда, когда королевская гвардия вбежала в комнату с обнаженными мечами. Адорик взял себя в руки, стараясь выглядеть таким же спокойным, как его сын.

— Вы все свободны, — сказал, усмехаясь, король. — Благодарю вас, но я всего лишь спорил с самым упрямым щенком во всем помете.

Капитан гвардейцев поклонился, подмигнув в сторону принца. Как только люди ушли и дверь за ними закрылась, Адорик вынул кинжал из спинки стула.

— Я почти готов перерезать тебе горло, чтобы разом покончить со всем этим, — небрежно заметил Адорик. — Ты не будешь больше делать этого в моем присутствии?

— Хорошо, не буду, но это очень помогает ночью, если вдруг уронишь факел.

— Прикуси язык, — Адорик снова судорожно сжал рукоять клинка. — Подумать только: мой сын… и холоден как лед, говоря о таких вещах!

— Но послушай же, отец, разве ты не видел? Отступать уже поздно. Я хочу оставить двор и учиться. Для меня нет другого пути.

Адорик держал свой клинок так, что на лезвии отражалось пламя факела.

— Уходи, — прошептал он, — уходи, пока я не совершил чего-нибудь непоправимого.

Галрион повернулся и медленно направился к двери. По его спине пробежали мурашки. Благополучно переступив порог, он тяжело вздохнул, благодаря богов за то, что клинок все еще в руке отца, а не в его спине.

Наутро Галрион поднялся рано и вышел разыскивать свою мать. Он застал ее во дворе, где она давала наставления служанкам. Ему хотелось поговорить с ней, и он и решил пока пройтись по саду. Задумавшись, он спустился с холма к первым воротам. «Естественно, король должен бояться принца с колдовской силой: он ведь опасается любой угрозы для своего трона», — размышлял Галрион. В воротах два гвардейца, шагнув ему навстречу, преградили путь.

— Просим извинить нас, принц, — сказал один из них, — но король дал приказ не пропускать вас.

— Вот как? — возмутился юноша. — Может, вы еще и поднимете на меня руку?

— Сожалею, принц, — гвардеец нервно облизнул губы. — Если таков будет приказ короля, то да.

Галрион ринулся назад в башню. Он решил, что ответит на оскорбление короля, чего бы это ему ни стоило. Он бежал вниз по коридору, а слуги разлетались, словно птицы, в стороны, освобождая ему дорогу. Галрион рванул дверь зала собраний, сбил с ног пажа, пытавшегося задержать его, и замер, увидев короля, разговаривающего возле окна с приезжим юношей, опустившимся на колени у его ног.

— Ну вот и договорились, — сказал Адорик незнакомцу, — завтра ты сможешь выехать в обратный путь с посланием о наших соболезнованиях лорду Герранту. Наше сердце скорбит вместе с кланом Ястреба.

Только теперь Галрион узнал юношу — это был один из пажей Герранта. «О, боги, — подумал он. — Двин умер». Он осознал вдруг, что все его планы разрушены, как постройка из деревянных кубиков от дуновения ветра.

— А вот и принц, — заметил Адорик, — твой лорд прислал сообщение для него?