Чарусские лесорубы - [115]

Шрифт
Интервал

— Мы от союза вместо кинопередвижки пианино получили для новинского лесоучастка.

— Это напрасно. Пианино — роскошь.

— Я не думаю, что напрасно. Чем Новинка хуже какого-либо маленького городка? Там люди и здесь люди, там трудящиеся и здесь трудящиеся. Нам даже должно быть больше внимания, мы в лесу живем. Нам нужны хорошие клубы, хорошие библиотеки, спортивные площадки. Выравнивать надо нас по городу, мы ведь тоже в коммунизм идем.

— Я думаю, товарищ Черемных, нам пора спать?

— Сейчас, товарищ Морковкин, будем устраиваться. Я пойду распоряжусь, чтобы нам местечко где-нибудь у костра приготовили.

Отыскав Чибисова, Яков Тимофеевич сказал:

— Этот, представитель треста, решил ночевать с нами. Дай ему теплое одеяло.

— А где я ему возьму? — раздражаясь, сказал Чибисов. — У нас и для сплавщиков стеженых одеял не хватает. Кухонные рабочие под шерстяными спят.

— Ну, дай несколько шерстяных одеял.

— Я ему нарочно дам какую-нибудь рвань, пусть побудет в шкуре сплавщика, не обеспеченного кошмой и палаткой!

— Зачем это делать? Он же представитель треста.

— А какой от него тут толк? Все рабочие на него косо смотрят, везде суется, ко всему придирается.

— Такая у него «миссия», чтоб высоко держаться, — с иронией сказал директор.

С вечера у жаркого костра Якову Тимофеевичу не спалось. Лежал на пихтовых ветках и глядел на далекие россыпи звезд, похожих на искры, вместе с дымом поднимающихся ввысь. По другую сторону костра, с головой завернувшись в одеяло, похрапывал представитель треста. На душе у директора было неспокойно. Как-то пройдет сплав? Он только начинается. Все может случиться. Нужно постоянно быть начеку, постоянно бодрствовать и мириться с тем, что очень мало приходится спать.

Сон подошел незаметно. Спал Яков Тимофеевич чутко, настороженно. И вдруг сквозь сон ему показалось, что он проспал, все люди давно поднялись, ушли на работу, а он, пригревшись на солнышке, все спит и спит у костра. Он спит, а люди уже начали сбрасывать древесину в воду, он отчетливо слышит и представляет, как раскатываются поленницы, как звонкие поленья стукают одно о другое, летят в реку, булькают. «Да что же это я? — думает он. — Ну и соня! Как теперь буду глядеть в глаза сплавщикам?» Наконец решительным рывком он борет сон, подымается, садится, открывает глаза. Но что такое? Солнца нет, кругом темно. Он приходит в себя, начинает соображать. Костер давно прогорел, вместо огня перед ним лежит пухлая куча серого пепла. На землю упал иней, от которого луг кажется серым, будто сплошь засыпанный пеплом. Он вспоминает про работника треста, его у костра нет. На его месте лежит лишь скомканное одеяло. Но куда же делся Морковкин? Яков Тимофеевич поворачивает голову к реке, откуда слышался звон поленьев и всплескивание воды. В предутреннем рассвете он видит на поленнице силуэт человека в шляпе и соображает: «Ага, Морковкина пронял мороз, Морковкин греется, Морковкин делает для леспромхоза, наконец-то, полезное дело, помогает сплавщикам. Ну, пускай погреется, пускай поработает».

Снова завертывается в свое одеяло и засыпает. Потом Яков Тимофеевич слышит, что кто-то его трогает за плечо. Он открывает глаза. Перед ним стоит, ежась в своем демисезонном пальто и шляпе, представитель треста. Яков Тимофеевич садится и хитровато спрашивает:

— Вы уже проснулись? Что так рано? Спите еще, спите! Видите, все еще спят. Одни только поварихи начинают просыпаться.

— Товарищ директор, — щелкая зубами, говорит Морковкин. — Я продрог. Скажите своему начальнику сплава, чтобы налил мне стопку спирта.

— Спирта? Он на подотчете у начальника сплавных работ. Разговаривайте с ним.

— Я был у этого, вашего Чибисова, разбудил его, он к вам посылает. Да еще ругается спросонок-то.

— Ничего не могу сделать. Разведите костер, согреетесь.

— Дров нигде нет, голый луг. Может быть, из поленниц взять?

— Зачем из поленниц? Тут дрова сырые. Вон за лугом горка. Там сушнику сколько угодно. Возьмите у поварих топор да и сбегайте.

— Мне бегать с моей комплекцией врачи не разрешают.

— Ну, потихоньку сходите.

Морковкин ушел за дровами в лес, вернулся оттуда, наверно, через час и принес под мышкой несколько хворостинок, когда уже весь табор проснулся и в нем пылали жаркие костры.

53

С кручи горы верхом на сивой лошади спускался всадник. Над лагерем сплавщиков на небольшом островке, образовавшемся между рекой и старым руслом Ульвы, стояла такая тишина, что слышно было, как под ногами осторожного коня гремят камни, срываются почти с отвесной высоты и бултыхаются в воду старицы. Все сплавщики устремили взоры на всадника.

— Так ведь это Фетис Федорович! — сказал мастер Чемерикин; он сидел у костра и, положив на колени папку, писал что-то.

Парторг спустился с горы, вброд переехал старицу.

— Мир на стану! — подъезжая, он окинул взглядом сплавщиков, только что поужинавших и сидевших группами на полянке.

— Здравствуйте, пожалуйте! — ответили ему.

— А ведь я вас искал у Косого брода, — продолжал Березин. — Приезжаю туда, смотрю — ни дыма, ни костров, никаких признаков лагеря. А вы, оказывается, вон куда ушли.

— Идем форсированным маршем, Фетис Федорович, — сказал мастер. — Утром на стану прослушали по радио первомайские призывы ЦК партии. Тут же провели митинг и обязались дойти сегодня не до Косого брода, а до Глухого острова.


Еще от автора Виктор Афанасьевич Савин
Южный Урал, № 1

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лесная книга

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


«Мартен»

Уральский город Златоуст имеет славные трудовые и литературные традиции. Пятьдесят лет назад здесь было создано литературное объединение «Мартен».Настоящий сборник знакомит с произведениями «мартеновцев» разных поколений.


За урожай

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Прошу к нашему шалашу

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Всемирный следопыт, 1930 № 05

СОДЕРЖАНИЕОбложка худ. A. Шпир. — Три года на о. Врангеля. Очерк Г. А. Ушакова. — Степь пробуждается. Рассказ Михаила Ковлева. — Охотники за пшеницей. Биографические рассказы Поля Крюи. — Погоня за куном. Рассказ Петра Ширяева. — На заводской трубе. Рассказ М. К. — Как это было: В гостях у обезьян. Очерк Ал. Смирнова-Сибирского. — Длинноносы. Рассказ-быль В. Сытина. — Смерть лихого. Рассказ-быль В. Савина. — Крысиный царь. Рассказ-быль К. Алтайского. — Из великой книги природы. — Очаги социалистического строительства СССР. Турксиб. — Об'явления.С 1927 по 1930 годы нумерация страниц — общая на все номера года.


Рекомендуем почитать
Волшебный фонарь

Открывающая книгу Бориса Ямпольского повесть «Карусель» — романтическая история первой любви, окрашенной юношеской нежностью и верностью, исполненной высоких порывов. Это своеобразная исповедь молодого человека нашего времени, взволнованный лирический монолог.Рассказы и миниатюры, вошедшие в книгу, делятся на несколько циклов. По одному из них — «Волшебный фонарь» — и названа эта книга. Здесь и лирические новеллы, и написанные с добрым юмором рассказы о детях, и жанровые зарисовки, и своеобразные рассказы о природе, и юморески, и рассказы о животных.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.