Чародей - [11]

Лицо джина, обоими руками держащего большую литровую кесе, расползлось в довольной улыбке.

— Не для себя стараемся, а для гостя дарагого! О гноме хорощим и его камфорте заботимьсяяя! — коверкая язык, продолжал паясничать джин.

— Перестань. — Поморщился Руархид, а это был именно он. В отличие от султана, такие встречи он предпочитал проводить в своей собственной личине. Султан же в астрале был известен только по своей фирменной личине голубого джина. Да еще количество колец на пальцах от одной встречи к другой то увеличивалось, то уменьшалось. Порой ради разминки ума архимаг пытался привязать эти изменения к текущей политической обстановке, к событиям на политической арене, но никогда ничего путного не выходило. А спрашивать он не хотел — вдруг да получится разгадать этот ребус?

— Ладно, отбросим условности. — Уже без кривляний ответил джин, раскрутил кесе на пальце и глядя на нее, продолжил. — Хорошо, что ты про фронтовиков заговорил. Фронтовики… — Задумчиво протянул он. — Только и делают, что о себе любимых думают, только о власти своей мечтают. Ты думаешь, только к тебе приходил беседовать тот трехглазик поганый? — Джин в упор глянул на гнома. — Ко мне он тоже наведывался, мириться предлагал, чудо-жезлы дарить хотел, если супротив богов помогу! Шайтан позорный!

— Кто? — Удивленно поднял брови архимаг. Джин отмахнулся:

— Да так, прицепилось кое-что из древней истории. Как раз недавно интересовался — не только трехглазые копать астрал могут и манускрипты древние читать! Узнал я, сколько из-за богов погибло людей, много, конечно… Но ведь не только плохое они приносили — а скольким помогали? А скольким вдохновение дали? Эх… ты бы видел, какой у меня есть ляган! Ему несколько тысяч лет и сделали его тогда, когда были еще предыдущие боги! А сейчас такого делать не могут. — Уголки глаз и губ джина опустились в печали.

— А что такое ляган? — Поинтересовался гном. Джин удивленно посмотрел на Руархида, нахмурился. Затем схватил большую тарелку с пловом, стоящую между собеседниками, и раздраженно стряхнул блюдо куда-то себе за спину, а гному показал роспись внутри этой тарелки.

— Это! Это ляган! — потряс ею он. Но быстро успокоился и небрежно отбросил ее в сторону. — Так вот, после изгнания богов, на вспыхнувшей затем войне с Распределенным, население мира сократилось эдак раз в пять! И вот подумал я, хороший был парень Генри, а то, что я завоевать его хотел, так от богатств нехватки! Казалось мне, что у него их слишком много, а мне нужнее… Но я честно богатств хотел!

Гном криво усмехнулся.

— Не только богатств Генри ты хотел, но и наших, гномьих! Думаешь, я не знаю, кто науськивал орок идти войной на нас?

— Вах! — Возмущенно вскинул руки джин. — Зачем так говоришь? — Затем он прижал руки к груди и слегка наклонился к гному. — Сыном клянусь! Я только Генри хотел воевать! Это Лилиейла, сиволощь, демона трехглазого жена, перехватила у меня управление, а когда я понял, что дергаю за порванные нити — время было упущено! И вообще, я никогда даже не думал воевать с гномами! — Джин замер, покрутил в воздухе ладонью и смущенно сказал. — Нет, не буду врать. Думал. Но решил, что совсем не выгодно. Я говорю правду, верь мне.

Архимаг промолчал. Встречи через астрал с Руархидом султан искал давно, однако тот игнорировал эти попытки, считая его виновником вспыхнувшей у гномов войны с орками. Не общался ни напрямую, ни через посредников. В принципе, султана не особенно волновало к нему отношение архимага гномов, так как пересекались их интересы не так уж часто, да и торговли между ними особой не было, хотя по астралу они друг о друге знали достаточно хорошо. Но в связи с последними событиями в мире, султан вдруг четко понял, что Рурхид, пожалуй, один из немногих, кто может разделить его сомнения и страх перед будущим. Впрочем, как истинный сын своего народа, для которого время не является четкой величиной, а жизнь идет неспешно и тягуче, султан не ждал немедленной реакции, и в чем-то понимая архимага, просто оставил тому сообщение "Приходи когда угодно, всегда буду рад, готов все объяснить". Тем не менее, неожиданное, через несколько лет, появление Руархида слегка выбило его из колеи, чем и объяснялась некоторая суетливость.

— А эти, фронтные… фронтальные… тьфу! Из Фронта, которые! Не богатств хотели они, а просто не понравился им честный парень Генри, и поставили того, кто нравится больше. И снова подумал я. — Джин отбросил в сторону кесе и поднял палец к верху, — Вот победят они богов, не нравятся им боги. Кто не понравится им после? И куда они денут свои тысячи дрессированных астральных "воинов свободы, света и справедливости"? — Кривляясь, повторил чью-то фразу джин. — Когда не будет жрецов, за чьи головы будут они назначать свои награды? А?

Собеседники немного посидели, думая каждый о своем.

— И вот, что я подумал. — Разорвал тишину голос джина. — А так ли уж страшны эти боги, как их нам рисуют? Не занимают ли они разные с нами, магами, ниши? Боги — за чудодейственное и недостижимое, а уж мы — за реальные дела ответственны. Может фронтовики куда страшнее? Слишком уж многое хотят они перекроить, своих правителей поставить, прикрываясь борьбой с богами. И ведь не всегда понимаешь когда это случается! Своих интриганов и заговорщиков мы знаем, с правителями соседних держав хоть и ссоримся, но не часто, намерения богов для нас ясны, а вот что взбредет в голову тому же Балаватху с его оторвавшемся от реальности интеллектом или, что куда хуже — Эвенгару, который дико странный и по-моему совсем сумасшедший, никогда не узнаешь. Сегодня друзья и соратники, а завтра — ковер власти непонятно как и каким образом вырывается у тебя из под ног, как это было с Генри, и ты летишь головой вниз и тебе очень-очень больно. Может ну их, этих богов и противостояния с ними? Может оно даже и лучше, когда один правитель в стране, один бог на небе?