Чародей - [18]

— Вот так лучше, — сказал я.

Я стоял рядом с лошадью цвета облака, на которой я вернулся в Митгартр, и на ветру, играющем опереньем моего шлема, ее грива и хвост развевались, застилая небо.

— Где мы? — спросил Тауг.

Белый жеребец, Лэмфальт, щипал траву неподалеку.

— Большинство людей считают, что на четвертом уровне существует лишь один мир, — пояснил я.

— Разве это не так?

Тауг шагнул ко мне и обнаружил, что на руке у него щит — длинный щит, закругленный сверху и сужающийся книзу, какой носят рыцари. Он был зеленым, как мой, и на нем был изображен белый грифон с распростертыми крыльями.

— На самом высшем и самом низшем уровнях существует лишь по одному миру, — сказал я. — На всех остальных — по нескольку. Это Сон. Он находится посредине, вместе с Митгартром. Облако доставила нас сюда.

Она встрепенулась и посмотрела на меня, заслышав свою кличку; ее голова и спина были белыми, как белоснежные облака, но ноги оставались темными, как грозовые тучи. Серыми были грива и хвост, которые струились в теплом ветре Сна, ниспадая с вершины холма.

— Это волшебная лошадь… — проговорил Тауг с преисполненной изумления душой.

— Она вовсе не лошадь, — сказал я. — И она просто чудо. Мудрая, как женщина, но не похожая на женщину, и тебе стоит понять ее.

— Она может переносить вас из одного мира в другой?

Я медленно, серьезно кивнул и спросил:

— А твой конь может?

Тауг помотал головой.

— А что насчет эльфрисских коней?

Тауг немного подумал, прежде чем ответить:

— Про них я ничего не знаю, сэр Эйбел. Я в жизни ни одного не видел.

— А там их и нет. Я не говорю, что ты никогда не увидишь эльфа верхом на коне. Коли на то пошло, Ури и Баки лихо скакали на лошадях и мулах, которых разгоняли. Но любая лошадь, оседланная эльфом здесь или в Эльфрисе, будет такой, как наши: просто лошадью, служащей эльфу, как может служить мужчина или женщина.

— Кажется, я понимаю, — кивнул Тауг. — Теперь вы расскажете мне про своего пса?

Я помотал головой.

— Ну и не надо. Можете рассказать потом или вовсе не рассказывать. Я уже знаю, что он умеет разговаривать, как Мани.

— Да, — сказал я. — И нет. Он умеет разговаривать, но не как Мани. Мани разговаривает, поскольку являет собой причудливое сочетание духа и звериной природы, хотя в нем дух и звериная природа не составляют единого целого. Гильф же говорит по велению своего существа, своей природы. Он обладает духом, конечно, и телом животного. Но они в нем слиты воедино. Ты умеешь писать, Тауг?

Тауг помотал головой.

— Может, когда-нибудь научишься. И если научишься, ты обнаружишь, что твои руки говорят точно так же, как сейчас говорят губы, и что они говорят несколько иные вещи. И все же ты сохраняешь единство своей природы, чем бы ты ни говорил — руками или губами.

— То есть Гильф говорит, как мы, а Мани по-другому?

— Примерно так. — Я возвысил голос. — Гильф! Ко мне, мальчик!

Тауг осмотрелся по сторонам и заметил вдали огромного зверя, несущегося к нам. Приближаясь, он постепенно сокращался в размерах, и наконец Гильф уселся у моих ног, часто и шумно дыша.

— Мы говорили о тебе, — сказал я. — Когда я вернусь в Скай, ты последуешь за мной?

Гильф кивнул.

— Хорошо. Но возможно, тебе не позволят. Или ты захочешь задержаться здесь ненадолго, прежде чем присоединиться ко мне там. Но в любом случае твоим хозяином будет Тауг. Понятно?

Гильф снова медленно кивнул.

— Я хочу, чтобы ты поговорил с ним. Я не приказываю, просто прошу. Только с Таугом. Ты будешь говорить?

После продолжительного молчания Гильф сказал:

— Да.

— Спасибо. Таугу интересно знать, как ты меняешься в размерах. Ты скажешь?

— Хороший пес.

Мы молча ждали, и наконец он добавил:

— Пес из Ская.

— Но он же был у вас еще до того, как вы отправились в Скай! — воскликнул Тауг.

— Да. Гильфа отдали мне бодаханы. У них имелись веские причины сделать мне такой подарок, но слишком сложные, чтобы разбираться в них сейчас. Ты знаешь о Дикой охоте?

Тауг кивнул:

— Это когда Херн-охотник проносится по небу и там словно гроза бушует. Не уверен, что это правда.

— Херн — одно из имен Вальфатера.

Тауг шумно сглотнул:

— Я слышал, когда был маленьким. Топот коня, скачущего галопом в Скае, и лай охотничьих псов.

— Тогда почему ты сомневаешься?

— Я думал, может, мне все приснилось.

— Тебе все это снится, — сказал я, и хотя по пробуждении Тауг долго задавался разными вопросами о мире Сна, похоже, он не нашел удовлетворительных ответов. — Я рассказывал про Великанов зимы и древней ночи. И тогда они, наверное, виделись тебе человекообразными существами, вроде ангридов. Кажется, я упомянул о перчатке одного из них, и если сначала они не представлялись тебе похожими на людей, то после наверняка таковыми представились.

Тауг кивнул.

— Многие действительно похожи. Но не все. У одного тысяча рук, а некоторые имеют или порой принимают обличье разных животных. Самый ужасный из них — Фенрир. Но ты должен понять, что между всеми ними нет большой разницы.

Тауг снова медленно кивнул.

— Время от времени они покидают свое сумрачное королевство, чтобы грабить и убивать. Тогда Вальфатер пускается за ними в погоню, иногда в одиночку, иногда со своими сыновьями или людьми вроде меня, либо с одними и другими вместе. Но неизменно со своими псами, которые преследуют и загоняют великанов. Ты же сам слышал лай.