Чародей с гитарой. Том 2 - [71]

— Ты хотел сказать «банан», — поправил Джон-Том.

— Какой банан? Я хотел сказать «былна». Человек, неужто ты не видел былна? Плод у него желтый и покрупнее. Очищается вот так. — Перестраховщик показал. — Ешь его и никак не остановишься. Хочешь съесть все, что видишь. Потому-то он так и зовется. Ежели у кого-то страшно болит живот, он держится за него и стонет, а мы уж знаем, что он был на дереве чересчур долго.

— А это, надо полагать, не манго? — Джон-Том указал на тоненькое деревце слева от тропы, щедро увешанное лиловыми плодами.

— По виду — нет, но по правде это манго. А вон то — вылитая кассия, да не она. А рядом с листьями-опахалами — как кокос, но без орехов, а вон там, где плоды вроде грибов, — ветки, будто сеть.

— Будто что?!

Джон-Том не успел договорить, как сверху обрушились сплетенные лианы. Мадж только и успел выругаться, а Перестраховщик — торопливо схватиться за нож.

— Друзья, снова приготовьтесь дорого продать свою жизнь!

Мадж пытался достать лук.

— Хотелось бы, приятель, но боюсь, на этом рынке моя сильно упала в цене.

Владельцы западни окружили пленников и прижимали их сетью к земле, пока крепко не связали им запястья — сценарий, знакомый до боли. А вот внешность охотников — нет.

— Это еще что за черти?

Юноша озадаченно разглядывал дикарей.

— Дважды черти. — Перестраховщик занимался веревками, стягивающими его запястья. — По-моему, их кличут великанами-людоедами. Ни разу не видывал, но слыхал. Так вот, братец, они вписываются в это один к одному.

— Дерьмо! А на вид они не очень-то, растрепы несчастные. — Мадж посмотрел на Джон-Тома. — Приятель, меня от этого уже тошнит.

— Меня ничуть не меньше, Мадж.

— То есть, — продолжал выдр, направляясь под конвоем в глубь джунглей, — неужто я безрассуден? Я не жадничаю. Я просто хочу хоть денек провести в твоей клепаной компании без опасения напороться на желающих убить нас, протащить под килем или поджарить. Все мои мечты сводятся к тому, чтоб, собираясь шагнуть вперед, максимум, чего бы я боялся, — это местного шерифа или сборщика налогов.

— Скорее всего тебе просто везет, — сухо ответил Джон-Том. — Неужели ты считаешь, что краеугольным камнем моих злодейских замыслов было желание свести знакомство со всеми до единого кровожадными маньяками?

— Эх, будь у меня крайне угловатый камень, — проворчал Мадж, — уж я бы знал, куда его приложить!

С людоедами-людьми Джон-Том еще справился бы, но здесь был мир Маджа, так что их конвоиры являли собой чудовищные вариации на темы местной фауны.

Справа от юноши шел гнилозубый волк. Одно его ухо торчало не на макушке, а чуть ли не на щеке, левый глаз был больше правого, а лапы — мясистые, вовсе не волчьи. Позади двигалась пара маргуайев, но симпатичные, как правило, морды этих животных искажали длинные, загнутые кверху клыки, какие-то поросячьи рыла вместо носов, огромные уши, болтавшиеся, как у такс, и завившиеся в штопор усы.

Виджи подгонял четырехфутовый урод, у которого вдоль хребта змеилось целых пять полос вместо привычной одной, но две из них почему-то переходили на один бок, а не на хвост, как положено. Один из верхних резцов монстра загибался вверх и назад, будто костяные усики на верхней губе, а оба ввалившихся глаза съехали на одну сторону черепа. Надо же, бурундук-людоед! — удивился Джон-Том. Уже одного этого зрелища было довольно, чтобы тронуться умом. Однако ни один из конвоиров не приволакивал ноги и ни в коей мере больным не выглядел — во всяком случае, чтобы настичь любого глупца, попытавшегося бежать, здоровья у них хватит.

Был там еще капибара, выделявшийся среди прочих полнейшим отсутствием меха на спине и животе. Сверху парили два ворона с размахом крыльев фута в три, из-за шей смахивающие на грифов-недоростков. В арьергарде шагали несколько человек, отличавшихся черепами огромных размеров, заостренными выступающими вперед зубами и длинными космами шерсти на предплечьях и голенях. Они не выказывали никаких признаков сострадания даже к своему оказавшемуся в отчаянном положении сородичу.

— Интересно, куда нас ведут? — пробормотал Джон-Том.

— Разве не ясно, кореш? — Мадж буквально источал сарказм. — На местный матч по трензельболу. Вишь, у этих занюханных джентльменов не хватило нескольких парней до полного состава, так что они завербовали нас в команду.

— Насколько я понимаю, нас ведут в деревню, — предположила Виджи.

— Не волнуйтесь. Я использую против этой банды простаков суар, и мы, как всегда, выпоем себя из передряги.

— Парень, а тебе не приходило в голову, что всякий раз, когда мы вывертываемся из лап враждебных туземцев или других опасностей, растут шансы на новую стычку? Мы испытываем судьбу уже больше года, и не настал ли для нее час покинуть нас?

— Не может быть, Мадж. Ведь мы почти в Стрелакат-Просаде! Успех так близок!

— Во-во, вечно ты со своим бессмертным оптимизмом. Чтоб я сдох, ежели он не переживет тебя!

— Эй, красавчик! — К Маджу, оглядывая его с головы до пят, подошла горбатая, кривая на один глаз норка. — Тебе чего-нибудь принесть? Может, хочешь чего?

— Хочу? Еще спрашиваешь, чурбачка ты моя. Хочу уйти. Хочу миллион золотых. Хочу, чтоб дюжина миловидных гурий-выдрочек чесала мне шерсть.