Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим - [30]

Что касается профессиональной подготовки, то в тюрьме Макнил действовали программы по обучению разнообразным профессиям, но большинство из интересовавших меня требовали менее строгого тюремного режима, чем был назначен мне. Сварочная мастерская и автосервис находились за пределами тюрьмы. Слесарная и электроремонтная мастерские были расположены на тюремной территории, но списки желающих туда попасть были довольно внушительны. С учетом того, что я успел натворить (и здесь, и в других тюрьмах — все было записано в моем личном деле), моей лживости и того факта, что я ни разу не заканчивал программу подготовки, хотя у меня была такая возможность, понятное дело, мне не светило там работать. Чаще всего я оказывался в самом конце списка. Мои слова звучат как оправдание, будто я ищу какую-то отговорку, чтобы меня не поймали на отказе от имевшихся в тюрьме возможностей получить профессиональную подготовку. Но на самом деле это всего лишь объяснение причин, побудивших меня профессионально заняться музыкой.

С музыкой я был уже немного знаком. Еще до воспитательного дома Гибо мама разрешала мне ходить на уроки вокала и музыки. Да и потом, оказываясь в разных тюрьмах, я занимался музыкой. В тюрьме музыка всегда помогает убить время и при этом доставляет удовольствие. Не важно, играешь ты сам или слушаешь кого-нибудь, музыка позволяет перенестись тебе в другое измерение. Давным- давно один мексиканский друг научил меня основам игры на гитаре, и за много лет гитара стала для меня своеобразным отдохновением и средством отвлечься от однообразной тюремной жизни. Раз уж я не подходил для обычных подготовительных программ, то вполне естественно, что я занялся игрой на гитаре, не исключая, что однажды стану профессиональным музыкантом.

В тюрьме профессиональное музыкальное образование или подготовка не предусмотрены, так что здесь тебя не станут учить так же, как если бы ты получал какую-нибудь профессию или занимался по школьной программе. Музыка считается в тюрьме хобби или развлечением. Ты можешь заниматься ею в свободное время после завершения назначенной тебе на день работы или по выходным. Поэтому я старался получить работу, позволявшую мне как можно больше времени уделять занятиям музыкой. И хотя тюрьма не нанимала преподавателей музыки, здесь нашлось немало заключенных, которые на воле были профессиональными музыкантами. Кое-кто из них оказался очень умелым педагогом. Как и при обучении любой другой профессии, чтобы стать хорошим музыкантом, требуется упорство, сосредоточенность и практика. Времени у меня было полно. Я отсидел меньше двух лет из десяти, когда решил, что займусь музыкой. Время, практика, целая куча порванных гитарных струн и многочисленные учителя сделали меня гитаристом средней руки.

Стоило мне заняться музыкой, как все, похоже, стало на свои места. Открылась вакансия на работу в зрительном зале—и мне больше было не нужно подстраиваться под тюремный распорядок при желании заниматься: музыкальным классом служил мне зрительный зал. Единственная неприятность, чуть не убившая во мне желания стать музыкантом, была связана с матерью. Она не переехала в Вашингтон, чтобы быть ко мне ближе, судьба занесла ее в Такому, так что она приходила ко мне пару раз. Загоревшись идеей заняться музыкой, я попросил маму походить по магазинам и прикупить мне неплохую подержанную гитару за пару сотен долларов. «Слушай, Чарли, я бы рада, да денег лишних нет. Даже прийти сюда — трата наших денег на продукты», — ответила мне мать. Зная не понаслышке, что такое сидеть без копейки, я сказал ей, что это не беда, и если у нее не найдется денег на гитару, я все пойму. Через пару месяцев мама снова нарисовалась у меня, на этот раз с маленькой девочкой на руках. Она встретила меня словами: «Чарли, познакомься со своей сестренкой». — «Ого, — удивился я, — и как такое только могло случиться?» — «Ну, уже несколько месяцев мы пытались удочерить девочку. И вот недавно агентство сообщило нам, что они нашли для нас ребенка, — объяснила мама. — Разве она не само очарование?» Мне все дети кажутся милыми, но в тот момент — был тому причиной острый приступ ревности или, может, воспоминание о моем не слишком веселом детстве — я не почувствовал никакой радости, услышав слова матери. Особенно после того, как она призналась, что заплатила за оформление приемного ребенка больше двух тысяч долларов. Я рассвирепел и наговорил матери откровенных грубостей. «Пошла ты вместе со своей дочерью! Два месяца назад у тебя не нашлось каких-то вшивых двухсот долларов мне на гитару. Когда я был маленьким, в половине случаев ты спихивала меня кому-нибудь еще, а когда стало некому, ты сделала так, чтобы судья запер меня в школе, чтобы я не мешался у тебя под ногами. Ты солгала мне, что у тебя не было денег». Сказав маме, что я больше не хочу ее видеть, я встал и ушел из комнаты для свиданий. Сцена была отвратительная, ничего не скажешь — потом я часто сожалел об этом. Но в тот момент я снова злился на весь мир и чуть было не дошел до того, чтобы наказать самого себя. Пару дней я твердил себе: «К черту гитару и музыку!» Но это недолго продолжалось — к концу недели мое увлечение музыкой лишь окрепло.