Чара силы - [81]

— Я знаю, знаю, что это означает, — сказал Падуб. — Я мог бы помочь отыскать ход… Этого песка много?

— Ну, как сказать… Мне не с чем было сравнивать, но заметить его было легко.

— Но не отдельные песчинки?

— Вроде нет.

— Отлично. — Падуб откинулся назад, растянувшись на земле и тяжело дыша. — Завтра я попробую встать. Только спина болит после плетей… Но вы мне поможете?

Агрик подставил ему плечо, и пекленец оперся на него, всеми силами стараясь превозмочь слабость и заставить слушаться онемевшие ноги.

Неожиданный свет прервал их разговор. Смолкли удивленные неурочным вторжением рабы, и все обернулись к выходу.

Прихрамывая и перешагивая прямо через тела, прямо на Агрика и Падуба шел оборотень со светильником в лапе. Рабы невольно следили за каждым его шагом, но никто не сдвинулся с места, не издал ми звука.

Никто не подозревал, что оборотни могут быть такими старыми. Поздний гость был невообразимо тощ. Сухие руки–лапы покрывал облезлый содой мех, тусклые глаза ввалились. Худое тело обтягивала грязная шкура, но было в нем что‑то, что говорило о его огромной силе и праве здесь находиться.

Подойдя к Падубу и Агрику, гость опустился перед ними на колени. Его тяжелый недобрый взгляд по очереди ожег обоих, и отрок снова почувствовал обволакивающее тепло, как там, во дворе, и снова кто‑то читал его мысли.

— Кто ты и зачем здесь? — молвил оборотень неожиданно низким сильным голосом, не вяжущимся с его внешностью.

Губы Агрика зашевелились против воли. Он боролся с собой, но с уст слетали имена и названия, которые он до сих пор держал в самом сердце. Старый оборотень слушал очень внимательно, запоминая.

— Ты знаешь еще что‑то, — произнес он, когда измученный отрок умолк. — Я вижу это по твоим глазам и требую, чтобы ты сказал мне, что вы задумали сделать завтра!

Падуб, лежавший как раз между ними, пошевелился как раз в тот момент, когда Агрик снова открыл рот.

— Не смотри ему в глаза! — воскликнул пекленец. — Не смотри! Он чародей и наверняка заодно с ними!..

Старый оборотень взглянул на пекленца, и тот мигом покрылся холодным потом под его взором. Костлявая рука легла Падубу на шею.

— Он умрет, — предупредил Агрика гость, — если ты всего не откроешь!

Падуб смог дотянуться до противника только одной рукой, когда тот сдавил ему горло. Пекленец дернулся, бросая умоляющий взгляд на друга, что‑то захрипел ему, но Агрик, в душе ненавидя свою слабость, уже рассказывал оборотню о найденной им примете и готовящемся побеге.

Оборотень не снимал руки с горла пекленца до тех пор, пока Агрик не замолчал.

— Хорошо, — сказал он тогда. — — Смотрите не перепутайте завтра дороги. Вас там будут ждать!

Он уже привстал, чтобы уйти, но бросил взгляд на Падуба и раздумал. Его рука опять потянулась к парализованному. Тот шарахнулся прочь с ужасом. Слова мольбы замерли у него на губах, но оборотень не стал его душить. Тонкая рука скользнула по груди, животу и ногам лежащего, подвижные костлявые пальцы по очереди ощупали каждый сустав бесчувственных ног и ослабевших рук, на прощанье погладили пекленца по голове, и странный гость поднялся, чтобы уйти.

Однако он почувствовал что‑то во взглядах трех рабов, которые следили за тем, как он уходит. Внезапно обернувшись, старый оборотень молвил:

— Или вы завтра совершите задуманное, или послезавтра будете убиты!

В подвале после его ухода долго еще стояла завороженная тишина. Большинство рабов успели заснуть, и только кучка заговорщиков не могла сомкнуть глаз, теряясь в догадках.

— Что нам делать? — не выдержал Агрик.

— Он все знает, — горько вымолвил Арагаст. — И может выдать нас хозяевам… Зачем ты только…

— А что я мог сделать? — воскликнул отрок. — Его глаза… В них было что‑то, чему я не мог сопротивляться! Он чародей еще сильнее Кощея. У меня не было сил бороться…

— Теперь нас поймают, — обреченно вздохнул Арагаст. — Вы слышали, что он сказал? Нас там будут ждать!.. Это ловушка, и он требовал, чтобы мы сами попались в нее.

— И кроме того, я так боялся, что он навредит Падубу, — продолжал оправдываться Агрик.

Падуб, о котором вспомнили только что, все это время не шевелился, прислушиваясь к себе. Но постепенно лицо его светлело, расплываясь в улыбке. Медленно, осторожно он пошевелил руками, ощупал себя, потом сел и двумя руками подтянул левую ногу.

— Он… он исцелил меня, — прошептал пекленец. — Посмотрите, я здоров!.. Я могу двигаться!

Он порывисто вскочил на колени, горячо обнялся с Агриком и Арагастом, потом привстал и выпрямился, насколько позволяли цепи, а сев снова, долго еще по очереди подтягивал то одну, то другую ногу и ощупывал их.

Друзья не сводили с него глаз.

— Что будем делать? — снова вымолвил Арагаст.

— Вы можете думать, что я говорю глупости, но, по–моему, мы должны ему довериться, — осторожно сказал Падуб. — Он ведь понимал, что без меня вам не найти нужного места. А это значит, что он что‑то знает, но не говорит… Нам и в самом деле нечего терять…

— Кроме того, неужели мы втроем не справимся с ним? — подал голос Агрик.

* * *

К рассвету, когда надсмотрщики подняли рабов, заговорщики так ничего и не решили, но зато лишились почти всех сторонников. Узнав, что один из оборотней о чем‑то догадывается, большинство рабов отказались участвовать в побеге. Верность сохранили только бывшие слуги Арагаста.